Макс Брэнд - Вне закона
В одиннадцатую годовщину со дня рождения Элис Бор дом судьи от основания до макушек башен и окружавший его заросший палисадник были увешаны светящимися гирляндами. Светловолосая дочка судьи косила, заикалась, имела кривые ноги и двигалась словно на ходулях. Как правило, с такими девочками, как она, дети не дружат, поэтому судья и делал все, Чтобы его дочь всегда оказывалась в центре внимания. Он считал, что коли его Элис среди прочих детей не выделяется ни умом, ни красотой, то должна брать другим. Поэтому день рождения дочери Бора и был обставлен с такой пышностью и помпезностью.
Из распахнутых окон дома судьи до Линмауса долетали веселые голоса малышей, их звонкий хохот. На праздник было приглашено большинство детей, проживающих в Крукт-Хорне. Судья понимал, что этого требовал дипломатический этикет, тот ранг, который он занимал в округе. Кроме того, это могло бы помочь ему победить на следующих выборах и стать заметной политической фигурой уже в масштабах не только округа, а всех Соединенных Штатов. Другими словами, этот праздник он рассматривал как важное политическое мероприятие, во время которого ему, будущему сенатору, негоже оставаться в тени — в противном случае его карьера государственного мужа могла оказаться под угрозой. А судья Бор так радел за интересы своего родного округа, что готов был на все.
Линмаус с усмешкой посмотрел на сверкающий огнями дом судьи и подумал: «Этот человек себе на уме. Сколько страданий причинил он мне! Но недалек тот день, когда и он поплатится за свершенное зло. Пощады ему не будет».
Разглядывая яркие японские фонари, светившиеся в темноте словно огромные люминесцирующие бабочки, и разноцветные бумажные гирлянды, украшавшие дом, Ларри почти забыл об опасности.
Неожиданно почти у самой морды Фортуны раздался громкий хлопок, и Ларри увидел взметнувшееся ввысь облако из бумажного конфетти. Лошадь испуганно метнулась в сторону, и из-под ее ног послышался Пронзительный крик. У Линмауса замерло сердце. Он мигом спрыгнул на землю и наткнулся на лежащее в пыли тело мальчика. Ребенку было лет десять или около этого.
Ларри прижался ухом к его груди. Сердце неизвестно откуда взявшегося пацана билось ровно. Неожиданно мальчик ойкнул и открыл глаза.
— Бог ты мой, кажется, я во что-то врезался. Черт возьми, где я? — пролепетал он и поднялся с земли.
Его сильно покачивало, но он не стонал и не плакал.
— Сильно расшибся, сынок? — спросил Линмаус.
— Совсем нет, — решительно произнес тот, но Ларри, видя, как он неуверенно держится на ногах, не поверил ему.
— Как же это произошло? Как ты тут оказался?
— Я опаздывал на праздник и очень спешил, — ответил подросток и кашлянул.
Было ясно, что мальчик еще не оправился от шока, но виду не подавал. «Из такого уж теста замешен этот ребенок», — с нежностью подумал Ларри.
— Так ты спешил на день рождения? — переспросил он.
— Да, хотел успеть.
— Тебе лучше вернуться домой и лечь в постель.
— Вы так считаете? Может, так и лучше, но этой ночью мне очень хочется быть со всеми вместе. Вы же, наверное, знаете, что сегодня сам Линмаус может…
Яркая вспышка петарды, взорванная возле дома судьи, осветила лицо Ларри, и мальчишка, не договорив фразы, в испуге замер. Неожиданно Линмаус вспомнил тот день, когда он стремительно покидал Крукт-Хорн, а вот такие же дети с восторгом визжали ему вслед.
— Вы — Линмаус! — задыхаясь, воскликнул парнишка.
«Ну надо же такому случиться! Прятался от взрослых, а первым, кто меня распознал, оказался ребенок», — подосадовал Ларри.
Инстинктивно он схватил руку мальчика, крепко сжал ее. Парнишка тихо ойкнул, и Ларри, догадавшись, что ему больно, разжал пальцы.
— Да, я — Линмаус, — подтвердил он.
Ларри понял, что все его планы рушатся из-за этого ребенка. Ни заткнуть ему рот, ни заставить его молчать он был не в силах.
— Значит, вы — Линмаус? — тихо переспросил мальчик. — Что вы теперь со мной сделаете?
— Для начала хочу тебе поверить.
— Что я никому про вас не расскажу?
— Да.
— Бог мой! Неужели вы мне и вправду поверите? — затаил дыхание удивленный парнишка.
— Умеешь хранить тайны?
— Ну, раньше пытался. Не всегда удавалось, но на этот раз постараюсь. Точно!
— Хорошо. Тогда очень постарайся, — попросил Ларри. — Сейчас я поеду, а если ты проболтаешься, то за мной начнется погоня. Понял?
— Мистер Линмаус, — сильно волнуясь, обратился к нему мальчуган, — мне бы очень хотелось узнать, что вы собираетесь делать.
— Если повезет, то сначала доберусь до тюрьмы.
— А вы можете ответить мне на один вопрос?
— Конечно отвечу, если смогу.
— Вы в самом деле намерены встретиться с Джеем Крессом?
— Да, во всяком случае, буду пытаться.
— И будете с ним драться?
— Да, — подтвердил Ларри. — Без перестрелки не обойтись.
— О! — радостно воскликнул парнишка. — Да вам же его пристрелить ничего не стоит! Вы точно победите!
— Да, я его убью, — стиснув до боли зубы, подтвердил Линмаус. — Выхвачу револьвер и пристрелю как паршивую собаку!
Парнишка на шаг отступил от лошади.
— Тогда поезжайте, Ларри, — сурово произнес он. — Пусть меня изжарят до хрустящей корки, если я проболтаюсь, что видел вас. Верите, что я вас никогда и никому не выдам?
— Конечно же верю, — поклялся Линмаус,
— А мне можно пойти с вами до площади, где стоит тюрьма?
— А вот этого мне бы совсем не хотелось. Это такое рискованное дельце, что поневоле станешь суеверным. Боюсь, что ты все испортишь.
У парнишки вырвался вздох сожаления.
— Понимаю, но жутко хочется посмотреть, как вы пойдете на штурм тюрьмы!
— Все-таки хочешь идти?
— Нет, сэр, и шага не сделаю. Обещаю.
— Ты — отличный парень, — похвалил его Линмаус. — А имя мне свое откроешь?
— Конечно. Меня зовут Томми Энтони. Я — сын Цыпленка Энтони.
— Ты… так ты сын шерифа? — Линмаус остолбенел.
— Да. Поэтому мне так и хотелось посмотреть, что будет твориться возле тюрьмы.
— А почему ты, сын шерифа, не хочешь поднять всех на ноги?
— Вы удивлены? Понимаете, Линмаус, вы один, а собираетесь штурмовать тюрьму, которую, как поговаривают, охраняют семеро. Поэтому я на вашей стороне. Вот только не пристрелите моего отца!
Линмаус поразился ответу мальчугана, и солгать ему просто не мог.
— Видишь ли, Томми, — сказал он. — Скорее всего, мне все же придется встретиться с твоим отцом. А мы оба вооружены.
— Понятно, — кивнул мальчик. — Папа, чуть что, сразу хватается за револьвер. Если начнется стрельба, даже шальная пуля может его убить. — Сынок шерифа дернулся и сжал кулачки. — Но у него все же больше шансов остаться живым, чем у вас. Примерно десять, нет, двадцать шансов против одного. Знаю, и вы и он постараетесь своих шансов не упустить. Только вот все же…
