Луис Ламур - Одинокие боги
Лицо дона Исидро посерело, обратилось в страшную маску, черты лица исказились, словно от невыносимой муки, но он оставался непреклонен.
— Если бы вы были мужчиной, я бы убил вас, — охрипшим голосом прошептал он яростно. — Я бы...
— Нет, вы ничего бы не сделали, дон Исидро! Потому что никогда не видели близко дула пистолета, направленного в ваше лицо. Несомненно, вы разделались бы со мной, но, как всегда, чужими руками! — Она кивнула на тех, кто стоял за его спиной. — Вам доводилось когда-нибудь убить хоть одного человека? Вы когда-нибудь защищались с оружием в руках?.. Нет! Вы всегда были сильным, жили лишь тем, что создано вашими предками, прятались за почтенным именем, тоже доставшимся вам от них...
Ваши предки, сеньор, и земляки были людьми гордыми. Исследователями, воинами... А кто вы, сеньор? Что у вас за душой, кроме пустых амбиций? Вы ничтожество!
Мисс Нессельрод увидела вдруг, как юноша, по ее просьбе осматривавший дом, повернулся и незаметно выскользнул на улицу. За ним неожиданно последовали остальные.
Дон Исидро еще пытался что-то произнести, но прежде чем смог подыскать нужные слова, мисс Нессельрод властно приказала:
— Уходите прочь! И не пытайтесь больше приблизиться к моему дому, иначе я застрелю вас. Или спущу на вас собак. Иного вы не заслужили.
Дон Исидро обернулся, но за его спиной не оказалось ни души. Пошатываясь, еле передвигая ноги, он подошел к двери и шагнул в темноту ночи.
Келсо убрал ружье.
— Я восхищен вами, мадам! Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. Вы отстегали его как паршивую собачонку.
— Прошу прощения, мистер Келсо. Я не хотела проявлять несдержанность, но сорвалась: Иоханнес такой хороший мальчик, и его родители... А тут явился сам дьявол во плоти! Сам дьявол!
— Да, мадам! — Келсо был явно в замешательстве. — Представляете, что вы сотворили с этим гордецом? Вы отхлестали его, мадам! И сделали то, чего не в состоянии была сделать и дюжина пистолетов. Вы совершенно уничтожили этого гордеца!
А его люди?.. Уверен, они уйдут от него немедленно, мадам. Не станут служить человеку, которого вы выставили перед ними во всей его красе, уличили в трусости и слабости. Когда он вернется на свое ранчо, там никого из них уже не будет. И знаете, мадам? Ставлю доллар, он в результате останется один! Ведь такого с ним не случалось ни разу! Стоило ему лишь пошевелить пальцем, как он всегда получал желаемое. Сейчас он поднимет руку, но никто не придет на его зов.
— Неужели такое может случиться?
— Да, мадам. У людей, служащих ему, есть собственная гордость. Они готовы следовать за своим господином, когда тот купается в лучах славы. А коли этого нет, у них ничего не остается. Они уйдут от него, мадам, — повторил Келсо. — Я уверен.
Отыскав в темноте своего жеребца, дон Исидро в изнеможении прислонился к нему. Его рассудок отказывался понимать только что случившееся. Никто никогда не решался перечить ему, разговаривать столь смело и неуважительно.
Да как она посмела говорить такие вещи? Пользуется тем, что женщина и ей нельзя бросить открытый вызов?
Он на ощупь, впотьмах нашел стремена, с трудом взобрался на лошадь и осмотрелся, ища глазами своих людей.
Никого рядом не было. Он остался один.
Вот дураки! Бестолковые! Подумали, наверное, что он отдал приказ уезжать.
— Андрее! Педро! Сюда! Мы уезжаем! — крикнул он в ночь.
Ответа не последовало.
Недоумевая, он снова огляделся. Глаза привыкли к темноте. Но никого! Вероятно, отправились в город выпить, подумал дон Исидро. Внутри возникла вдруг какая-то пустота, камнем давившая на желудок. Он повернул коня в направлении дома.
— Эта женщина... — вслух проговорил он, не в состоянии успокоиться. — Как она посмела! — Содрогнувшись, снова вспоминал и вспоминал недавнее. — Ведьма, вот она кто! Ведьма!
Он опять оглянулся. Один на темной дороге. Никто не следовал за ним, не раздавалось привычного топота сопровождавших его всадников.
Он въехал в темный тихий двор. Спешившись, дон Исидро поискал глазами человека, который должен был подхватить под уздцы его жеребца. Но и тут никого не оказалось. Из окон дома лился свет, а вокруг стояла мертвая тишина.
— Педро! — окликнул он в отчаянии еще раз.
Пока привязывал жеребца к железному кольцу, никто так и не вышел помочь. Тогда дон Исидро пошел к дому. В тишине двора гулко отдавались шаги, и он все еще никак не мог понять, почему его никто не встречает.
К горлу подкатил комок. Что о нем теперь подумают? Ведь эта Нессельрод, предупреждала сестра, респектабельная женщина, которую уважали здесь не только англичане, но и люди его круга.
Его круга?.. Его круг... Это калифорнийцы или мексиканцы? А ведь он прибыл из Кастилии. Он был...
Дон Исидро почувствовал подступавшую тошноту. Какой-то абсурд, думал он. В свое время покинул Кастилию, чтобы скрыться от насмешек общества — ведь все начали бы, узнай истинную правду, сплетничать, насмехаться... И он бежал от позора, которого наверняка не смог бы пережить. Приехал сюда, в Калифорнию... Этот американец, этот нищий моряк! Он осмелился познакомиться с его дочерью, Консуэло, заговорить с нею...
Зайдя в дом, дон Исидро открыл буфет, налил бокал вина, осушил залпом. Потом второй. Наполнив третий, с бокалом в руке подошел к креслу и упал в него.
Устал, выдохся. Все. Было, наверное, очень поздно, а ведь он уже не юноша. Гоня от себя мысли об этой женщине, Нессельрод, он все равно никак не мог избавиться от них. Ее горящие глаза, ее презрительный голос...
Сзади кресла послышалось легкое движение, на его плечо легла рука.
— Исидро? Уже очень поздно. Тебе лучше лечь в кровать.
— Моя лошадь...
— Я позабочусь о ней. Иди спать.
— Ты знаешь? Ты слышала?
— Да, я все слышала... их разговор, когда они пришли за своими вещами.
— За своими...
— Они ушли, Исидро. Их гордость всегда поддерживалась нашей гордостью, а мы свою... утратили.
Во рту появился привкус горечи. Он повернул голову в одну сторону, потом в другую, потом встал и снова опустился без сил в кресло.
Идиоты! Необразованные тупицы! Ну и пусть уходят! Он найдет себе людей и получше. У него есть на это деньги, он заплатит.
Спать... да, сейчас ему лучше пойти спать. Скоро утро, а он никогда не был в состоянии размышлять, когда чувствовал себя слишком уставшим. Но сейчас понял одно: он должен уехать отсюда. Надо вернуться обратно, в Испанию...
Его люди ушли. Все ушли.
Глава 29
Выехав из Эль-Кампо, мы отправились с Финнеем на Аджью-Каленте. Монте Мак-Калла присоединился к нам. Казалось, Джакоб принял его компанию достаточно легко, но меня мучили сомнения. Я не знал, кто он и что ему было нужно.
