Майкл Панке - Выживший: роман о мести
– Свидетельство? Да у него моя винтовка!
– Мистер Гласс! – раздраженно одернул его майор. – Если рядовой Фицджеральд совершил кражу вашего имущества, он будет наказан по законам военного времени.
– Здесь это легко, да, майор? – не сдержал презрения Гласс.
– Мистер Гласс! – взревел майор. Бесцельное торчание в захолустном форте раздражало его само по себе, и сносить оскорбления он не собирался. – Предупреждаю в последний раз. Восстанавливать здесь справедливость – не ваша забота, а моя! – Он повернулся к адъютанту. – Где сейчас рядовой Фицджеральд?
– Пятый отряд, сэр. В данное время на лесных работах, вернется сегодня вечером.
– Арестовать по прибытии в форт. Обыскать жилье в поисках винтовки. Если найдется – изъять. Привести рядового в зал суда завтра в восемь утра. Мистер Гласс, вам тоже явиться. Только вымойтесь для начала.
Залом судебных заседаний майору служила полковая столовая. Солдаты внесли стол из его кабинета и поставили на импровизированный помост – майор предпочитал взирать на публику с возвышения, подобающего судье. Позади стола майор поставил два флага, дабы никто не усомнился в законности зала как места для отправления правосудия.
Зал, хоть и не блиставший великолепием, был просторным: когда выносили обеденные столы, он вмещал добрую сотню зрителей, и майор на время суда обычно отменял все наряды, кроме самых необходимых. Развлечений в форте было немного, и судебные действа обычно собирали полный зал. Нынешний случай вызвал и вовсе бурное оживление, слух о покрытом шрамами траппере, явившемся из западных земель с вопиющими обвинениями, распространился по форту мгновенно.
Хью Гласс, сидя на скамье неподалеку от судейского стола, неотрывно глядел на вход.
– Смир-р-рно!
Зал встал. Двери распахнулись, в зал вошел майор Констебл, его сопровождал лейтенант Невилл К. Аскитцен. Констебл, царственно оглядев публику, прошествовал к своему месту, Аскитцен семенил рядом. Усевшись, майор дал знак, и лейтенант позволил публике сесть.
– Введите обвиняемого, – велел майор Констебл. Двери вновь распахнулись, на пороге возник Фицджеральд: на руках кандалы, по обе стороны стражники. Публика, вытягивая шеи, смотрела, как Фицджеральда провели вперед, за перегородку, поставленную справа от майора перпендикулярно судейскому столу – как раз напротив Гласса, который сидел от майора по левую руку.
Глаза Хью впились в Фицджеральда, как бурав в мягкую древесину. Фицджеральд – стриженый, без бороды, в темно-синем мундире вместо кожаной одежды – выглядел так респектабельно, что Гласса передернуло.
Хью показалось на миг, что все вокруг происходит не взаправду: ему хотелось кинуться на Фицджеральда, вцепиться в горло, задушить. Он удержался лишь усилием воли. Глаза их на миг встретились, Фицджеральд мимоходом кивнул – вежливо, как дальнему знакомому.
Майор Констебл откашлялся и приступил к процедуре.
– Заседание военного суда объявляется открытым. Рядовой Фицджеральд, вы имеете законное право встретиться с обвинителем лицом к лицу и ознакомиться с предъявляемым обвинением. Лейтенант, зачитайте обвинение.
Лейтенант Аскитцен развернул бумагу и торжественно огласил:
– Слушание по обвинению, выдвинутому мистером Глассом из пушной компании Скалистых гор против Джона Фицджеральда, рядового армии США, шестой полк, пятый отряд. Мистер Гласс утверждает, что рядовой Фицджеральд, в бытность его траппером пушной компании Скалистых гор, похитил у мистера Гласса винтовку, нож и другое личное имущество. Если обвинение будет признано справедливым, мистера Фицджеральда ожидает приговор военного суда и тюремное заключение сроком на десять лет.
По толпе пронесся шепот; майор Констебл ударил молоточком по столу, прекращая шум.
– Потерпевший, пройдите к суду.
Гласс, не поняв, вскинул глаза на майора, тот метнул в него раздраженный взгляд и жестом велел стать перед столом.
Лейтенант Аскитцен уже ждал его с Библией.
– Поднимите правую руку, – велел он Глассу. – Клянетесь ли вы говорить правду и только правду?
Гласс кивнул и сказал «да» ненавистным тихим голосом, с которым ничего не мог поделать.
– Мистер Гласс, слышали ли вы обвинения? – спросил Констебл.
– Да.
– Они верны?
– Да.
– Желаете ли вы сделать заявление для суда?
Гласс помедлил. Официальность процедуры сбивала его с толку, он не ожидал увидеть в зале сотню зрителей. И если Констебл командует фортом – то что ему до счетов между Глассом и Фицджеральдом? Это их личное дело, а не развлечение для чванливого офицера и сотни солдат.
– Мистер Гласс, желаете ли вы обратиться к суду?
– Я вчера вам рассказал, как все вышло. На реке Гранд на меня напал гризли, Фицджеральда и парня по имени Бриджер оставили за мной ухаживать. Они меня бросили. За это я их не виню. Но они меня еще и ограбили. Взяли винтовку, нож, даже огниво. Взяли то, что мне помогло бы выжить.
– Вы утверждаете, что это ваше оружие? – Майор достал из-за стола кентуккскую винтовку.
– Да, это моя винтовка.
– Можете ли вы назвать особые приметы?
Глассу кровь бросилась в лицо: с какой стати его допрашивают?.. Он перевел дух, пытаясь успокоиться.
– На стволе выгравировано имя изготовителя: Якоб Анштадт, Кутцтаун, Пенсильвания.
Майор, водрузив на нос очки, оглядел ствол винтовки и прочел вслух:
– Якоб Анштадт, Кутцтаун, Пенсильвания.
По залу вновь пробежал шепот.
– Желаете ли что-нибудь добавить, мистер Гласс?
Гласс отрицательно качнул головой.
– Можете идти.
Гласс вернулся на свое место напротив Фицджеральда.
Майор продолжал:
– Лейтенант Аскитцен, приведите обвиняемого к присяге.
Аскитцен подошел к перегородке, за которой сидел Фицджеральд. Тот поднял руку к Библии, кандалы жалобно звякнули, полился звучный голос, произносящий торжественные слова.
Майор Констебл откинулся на стуле.
– Рядовой Фицджеральд, вы слышали обвинения, выдвинутые мистером Глассом. Что вы можете ответить?
– Благодарю за возможность защитить себя, ваша чес… то есть майор Констебл. – Умело ввернутая оговорка явно польстила майору, Фицджеральд продолжил: – Вы, вероятно, ожидаете, что я назову Хью Гласса лжецом, однако я не собираюсь этого делать.
Констебл, не скрывая любопытства, подался вперед. Гласс силился угадать, что задумал Фицджеральд.
– Я знаю Хью Гласса как прекрасного человека, которого уважают в отряде. Подозреваю, что Хью Гласс в самом деле верит в истинность того, что рассказал. Дело в том, сэр, что он верит и в истинность многих событий, которые никогда не происходили. Перед тем как мы его оставили, он двое суток бредил, а в тот день у него был сильный приступ лихорадки – даже предсмертный пот, как мы решили. Он стонал и кричал, наверное, от боли. И мне было жаль, что помочь ему больше нечем.
