Евгений Костюченко - Зимний Туман - друг шайенов
Степан вытянул кольт из кобуры и, пряча его под плащом, чтобы приглушить щелчок, взвел курок. Монах продолжал храпеть, безмятежно и самозабвенно. Гончар подумал, что такой аккомпанемент не помешает. Убийца теряет осторожность, когда уверен, что жертва не ожидает нападения.
Он еще раз заглянул в Щель. У забора уже никого не было. Но под стенами конюшни легонько скрипнула проволочной дужкой керосиновая лампа. А через несколько секунд ее неверный свет пробился снизу и забрезжил над лестницей. В мертвой тишине был слышен только заливистый храп монаха. "Сэм хорошо крадется, босиком, бесшумно, — подумал Степан, наводя кольт на последнюю ступеньку. — Робин подсвечивает снизу. Его надо будет валить сразу же после Сэма, чтобы не выбежал из конюшни. Шуму будет много, но старина Джон все поймет. Да и монах не обидится, когда увидит, каким тесаком его собирались полоснуть по горлу".
Пятно света остановилось, и Гончар понял, что лампу поставили на пол. Жеребец, увидев чужаков, завозился в стойле и пару раз ударил копытом. "Слышу, слышу, — мысленно поблагодарил его Степан. — Не волнуйся за меня".
Монах перестал храпеть, словно испугавшись неожиданного шума внизу. Но через несколько секунд залился с новой силой.
Гончар замер, ожидая, когда над лестничным проемом появится голова Сэма.
И вот она медленно поднялась над последней ступенькой. Вот показались плечи. Рука оперлась на пол. Во второй зажат длинный нож.
Степан хотел, чтобы после выстрела тело Сэма осталось лежать здесь, на верхнем ярусе, с ножом в руке. Тогда ни у кого не возникнет никаких сомнений в его намерениях. "Ведь я могу подарить ему жизнь, — вдруг пронеслось в голове. — Просто поверну барабан. Сэм отлично знает, что означает такой звук. Он поднимет руки и сам отдаст мне все, лишь бы не получить пулю в лоб".
И вдруг он почувствовал за спиной какое-то движение. Бесшумное и быстрое. Храп монаха прервался — и в следующий миг Степан услышал жалобный горловой клекот. Так хрипит человек, захлебываясь собственной кровью.
На соломе забилось в конвульсиях тело.
"Сзади!" Он едва удержался, чтобы не вскинуться с пола. Каким-то образом второй убийца забрался наверх с другой стороны конюшни. Теперь Степан был окружен и мог получить удар в спину, если бы встал на ноги.
Но он оставался в прежней позе — лежа на боку и держа револьвер наведенным на Сэма. Наконец, тот встал во весь рост и шагнул вперед. Только сейчас Гончар надавил на спуск. И почти одновременно с выстрелом откатился в сторону, чтобы встретить Робина.
Лампа, оставшаяся внизу, освещала только один угол верхнего яруса, все же остальное пространство было залито чернотой. Гончар прижался спиной к стенке, чтобы слиться с тенью. Он ничего не видел в темноте и был готов стрелять в упор.
В том углу, где лежал монах, зашуршало сено, и что-то упало на доски пола.
"Это нож, — догадался Степан. — Он отбросил нож. Сейчас возьмется за револьвер. Ну, давай! Пошевелись, щелкни курком. Не бойся, я не буду стрелять на звук. Ну? Где же ты, Робин?" Но тут он услышал то, чего никак не ожидал услышать.
— Упокой, Господи, их грешные души, — прозвучал голос преподобного. — Аминь.
31. ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЕ ПО TAHДEPCУ
— Ты в порядке? — спросил Гончар, опустив револьвер.
— Немного испачкался.
— Как он к тебе подобрался?
— Здесь две лестницы.
— Черт, такое мне и в голову не пришло.
— А я только об этом и думал, — сказал монах, садясь рядом с ним и вытирая нож пучком соломы. — Поэтому и лег на том краю. Хорошо, что нас двое. По одному на каждую лестницу. Весьма удобно.
— Ты так говоришь, будто заранее все знал, — сказал Гончар. — Похоже, ты не только колдун, но и пророк.
Преподобный вздохнул.
— Они сегодня уже кого-то убили. И получили хорошую прибыль. А прибыль толкает людей продолжать выгодное дело. Так что эти несчастные уже не могли остановиться без посторонней помощи. Чтобы предсказать такой ход событий, не надо быть пророком Моисеем. Кстати, меня зовут Джекоб Тандерс.
Степан увидел белеющую в темноте руку и пожал ее.
— Стивен Питерс.
— Громкое имя. Оно звучит по всему штату.
— Скоро перестанет звучать. Того Питерса, я слышал, застрелили в Вайоминге, — сказал Гончар.
— Точно? Человека легко убить. Имя живет дольше.
— Не дольше, чем плакаты о розыске. Как только их уберут, о покойнике все забудут.
— Хороший выстрел, — заметил монах, кивнув в сторону бородача, который лежал, свесив ноги в лестничный проем. — Выстрел, достойный Стивена Питерса. Даже при лучшем освещении не каждый попадет в переносицу.
— Ты тоже не промахнулся. Как ты разглядел его горло в темноте?
— Сам не знаю. Но от него так несло перегаром, что промахнуться было трудно.
— Я и не знал, что монахи носят при себе нож, — поддел его Степан, немного завидуя хладнокровию, с каким держался преподобный. Сам-то он до сих пор вздрагивал в боевой горячке.
— По-твоему, монахи должны рвать хлеб голыми руками? К тому же я не монах. Да, Стивен, кажется, нам не удастся сегодня выспаться. Их надо закопать в лесу, да поглубже. Боюсь, что старина Джон не возьмется за такую тяжелую работу.
— А если мы дадим ему золотой самородок?
Тандерс повернулся к Степану, и его очки блеснули.
— О чем ты? Мы и так отдадим ему самородок, и не один, а все четыре. Но Джону не под силу выкопать могилу, ты же его видел. Он изнурен болезнями. Нет, копать придется нам. За это мы возьмем себе по десять долларов. Я знаю расценки похоронных компаний. Поверь, Стивен, десять долларов — очень высокая плата.
Гончар, уже успевший прикинуть размер добычи, вдруг почувствовал облегчение от того, что деньги грабителей достанутся кому-то другому. Он убил, чтобы защитить свою жизнь, а не ради трех сотен долларов и пары самородков. Хотя, конечно, деньги не помешали бы…
— Мне случалось и больше зарабатывать за день, — сказал он. — Правда, я еще никогда не работал могильщиком.
Трактирщик ничуть не удивился, когда Тандерс привел его в конюшню. Он помог дотащить тела до ближайшего оврага и показал, как надо их закопать. В стене откоса за пару часов была вырыта небольшая пещера, куда и положили покойников, а затем стенку обрушили и завалили хворостом.
— Была бы тут речка поблизости приличная, нам бы не пришлось возиться, — бодро приговаривал Пузатый Джон, возвращаясь к таверне. — То ли дело у нас на Миссисипи. Вспорол ублюдку брюхо, чтобы кишки вывалились, и пускай его по течению. Потрошеный-то он быстро пойдет ко дну, и уж не выплывет. Но в горах с этим делом всегда непросто. Хорошо еще, что овражек нашелся песчаный. А каково приходится тем, кто живет среди одних камней? Вот зимовал я как-то в Юте…
