Луис Ламур - Одинокие боги
— Конечно!
Осталось расставить еще несколько экземпляров и, пока я работал, не переставая размышлял о мисс Нессельрод. Все-таки, кто она, эта женщина? Откуда? Когда мы ехали на запад, каждый рассказывал свою историю — кем был, чем занимался.
Только мисс Нессельрод хранила молчание. Ходили слухи, будто она была учительницей, но это являлось всего лишь предположением. Никто ничего не знал о ней, и постепенно сложилось мнение, что она приехала на запад в поисках мужа. Это было вполне вероятно, но я не верил. Ей нравились некоторые мужчины, она получала удовольствие от общения с ними, но, казалось, всегда сторонилась более молодых и более привлекательных. Иногда я видел ее стоящей у окна с плотно сжатыми губами и неподвижным лицом. О чем она думала в эти минуты, я даже не мог себе представить.
Однажды, вернувшись из школы, я пришел в лавку, чтобы помочь мисс Нессельрод, и застал ее с озабоченным выражением на лице.
— Томас Фразер говорил мне, что ты делаешь успехи в школе, — сказала она. И, минуту помолчав, добавила резким, почти гневным голосом: — Я хочу, чтобы ты доказал им, Иоханнес!.. Они, эти люди, прогнали твоего отца, твою мать, потому что она вышла за него замуж, тебя — потому что ты их сын...
Докажи им, Иоханнес! Сделай же что-нибудь значительное, сам добейся всего!.. Слушай всех, приходящих сюда! Внимательно слушай! Образование — это не только уроки в школе. Прислушивайся к разговорам людей, изучай философию жизни, имей свое мнение о том или ином бизнесе, торговле, кораблях, политике... Слушай и учись!
Некоторые люди учатся слушая, другие — читая, третьи — наблюдая. Учись как можешь, но учись!
Мистер Вилсон, мистер Волфскил, мистер Уокмен — эти люди превратят наш городок в огромный процветающий город. У них немало планов, и это не воздушные замки, я верю, они претворят свои планы в жизнь.
Ты должен быть выносливее, сильнее, умнее твоих врагов. Ты победишь их своим превосходством, — тем, что станешь важной персоной, но при этом будешь лучше их!
Вся наша жизнь основана на принятии решений. Ты должен определить, кем ты хочешь стать и чем заниматься. Это может быть не одно и то же, хотя бывает и так.
Проходили месяцы. В школе Ред Хубер сохранял дистанцию, но не терпел меня, как и в первый день моего пребывания там. И я знал, что проблема наших отношений все время существует. Мегги по-прежнему сидела рядом со мной, но я по-прежнему стеснялся ее: у меня было мало опыта в общении с девочками.
Мегги и я читали вслух лучше, чем остальные, но считала Мегги лучше меня.
Ред был довольно способным, но к урокам Фразера относился весьма пренебрежительно. Как, впрочем и к нему самому. Я же старался избегать его, потому что знал, хотя мне и удалось однажды победить Хубера: впредь он постарается этого уже не допустить.
Мисс Нессельрод, а может быть, и Джакоб Финней, видимо, поговорили однажды с Фразером, потому что тот никогда не вспоминал, что когда-то мы были знакомы, что он видел моего отца, не рассказывал о путешествии через горы и пустыню.
Нередко, когда мы сидели по своим местам в классе, он во время уроков разговаривал с нами, но предпочитал темы, которые считал важными или которые в данный момент больше интересовали его самого.
— На самом-то деле, — сказал он как-то однажды утром нам, — ваше образование во многом зависит от вас самих. Учитель — лишь проводник, указывающий вам путь к знаниям. Ни школа, ничто другое не может дать вам образования.
То, что вы получаете, похоже на контуры картинки в детской книжке для раскрашивания. Вы должны сами раскрасить ее...
Надеюсь, смогу подсказать вам путь, куда идти и как добраться до цели...
Выйдя однажды из класса, я обнаружил, что Мегги идет рядом. Она посмотрела на меня и сказала:
— Что ты думаешь о нем? Я имею в виду мистера Фразера.
— Мне он нравится. По-моему, он хочет стать писателем.
— Интересно, откуда он появился здесь?
— Думаю, из Шотландии. Он шотландец, — вырвалось у меня. И, испугавшись, что сказал лишнее, добавил: — Ведь Фразер, кажется, — шотландское имя.
Это был первый раз, когда Мегги завела со мной разговор, но я нервничал. Не хотел обсуждать Фразера, потому что если создастся впечатление, что я слишком много знаю о нем, это может заставить кое-кого заинтересоваться и моей собственной персоной.
— Твой отец — капитан корабля? — спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.
— Да. Но он называет себя судовладельцем. Ему не нравится слово капитан. Он плавает в Китай. И несколько раз огибал мыс Горн.
Я ничего не ответил. Она взглянула на меня.
— А ты приехал с востока?
— Как и большинство здесь, за исключением, хочу сказать, испанцев.
— Мой папа считает, что ты очень интересный мальчик.
— Твой папа? Он не знает меня, — изумился я.
— Он видел тебя, а еще я рассказывала ему, как хорошо ты читаешь. Он сказал, что ты ему кого-то напоминаешь.
Неожиданно я вдруг испугался. Конечно, мне хотелось продолжить этот разговор, но Мегги могла начать расспрашивать меня, а врать ей мне не хотелось.
— Я обязан хорошо читать, — постарался объяснить я ей. — Ведь работаю-то где — в книжной лавке мисс Нессельрод!
— Папа передавал, что ему хотелось бы как-нибудь встретиться с тобой. Он просил, чтобы я пригласила тебя к нам в гости.
— Спасибо. Я буду очень рад.
Мы дошли вместе до угла.
— Должен идти в лавку, — сказал я. — Мисс Нессельрод сегодня нуждается в моей помощи.
Мы попрощались, и когда я обернулся, то увидел стоящего на другой стороне улицы Реда Хубера, злобно уставившегося на меня. Оглянувшись еще раз, увидел, что он все еще стоял на прежнем месте, а Мегги пошла домой.
Когда я вошел в лавку, мисс Нессельрод надевала шляпу.
— Я должна отлучиться на несколько минут, Иоханнес. Ты присмотришь тут за всем?
Она ушла. Я поднял несколько упавших газет, разложил их на прилавке, выровнял на полках книги и только взял в руки рассказы А. Гордона Пима, как открылась дверь.
На пороге стоял Флетчер.
Он был одет лучше, чем в последний раз, когда я видел его: борода аккуратно подстрижена, в нем появилась еще большая самоуверенность, и теперь он не показался мне таким грубым, каким был прежде.
— Привет, мальчик! Давненько мы с тобой не встречались!
— Что вам угодно, сэр?
Он улыбнулся, и эта улыбка не была дружеской.
— Твой отец убит, — сказал он вдруг. — Полагаю, потому, что на этот раз он не оказался таким уж ловким.
— Нападавших было слишком много, — возразил я. — Слишком много!
— Может быть, может быть... — Он ухмыльнулся. — Ты отчаянный парень, Иоханнес, если остался в городе, где враги жаждут и твоей погибели.
