Джеймс Купер - Следопыт, или На берегах Онтарио
— Бледнолицый, — повторил Разящая Стрела и поднял вверх два пальца. — Краснокожий, — и поднял один палец.
— Отсюда не разберешь, — рассудил Кэп, — кто из вас прав. Один из них наверняка белый, и какой же он приятный малый! Сразу скажешь, что из порядочных, да и из себя молодец, не какой-нибудь увалень; другой, видать, краснокожий — и от природы и оттого, что краски на себя не пожалел; зато уж третий — ни два ни полтора, ни бриг ни шхуна.
— Бледнолицый, — повторил Разящая Стрела и снова поднял два пальца. — Краснокожий, — и поднял один палец.
— Должно быть, он прав, дядюшка, вы же знаете, какой у него верный глаз. Но как бы нам выяснить, кто они — Друзья или враги? А вдруг это французы?
— А вот я им покричу, и мы увидим, — сказал Кэп. — А ну-ка, Магни, спрячься за дерево — как бы этим негодяям не взбрело на ум дать по нас бортовой залп из всех орудий, не вступая в переговоры. Я мигом выясню, под каким флагом они плавают.
Дядюшка приложил ладони рупором ко рту, чтобы окликнуть незнакомцев, но Разящая Стрела внезапным движением помешал его намерениям, оттолкнув его руки.
— Краснокожий — могиканин, — объявил тускарора. — Хорошо. Бледнолицый — ингиз2.
— Приятная новость! — прошептала Мэйбл; она без удовольствия думала о возможной кровавой схватке в этом глухом лесном закоулке. — Пойдемте к ним, дядюшка, и скажем, что у нас самые мирные намерения.
— Очень хорошо, — сказал тускарора. — Краснокожий — спокойно, он знай. Бледнолицый скоро-скоро — и огонь. Пусть иди скво3.
— Это еще что за притча! — вскричал Кэп в крайнем изумлении. — Послать малышку Магни лазутчиком, а нам, двум олухам, расположиться здесь и ждать сложа руки, как она там причалит к берегу? Да чем такое допустить, я…
— Это мудрый совет, дядя, — сказала храбрая девушка, — и я ни капли не боюсь. Ни один христианин, увидев женщину одну, не станет в нее стрелять, — я к ним явлюсь как бы вестницей мира. Давайте я пойду вперед, как предлагает Разящая Стрела, и все будет прекрасно. Вас еще никто не видел, а меня незнакомцы не испугаются.
— Очень хорошо, — повторил Разящая Стрела, которому, видно, нравилось присутствие духа молодой девицы.
— Такое поведение не пристало моряку, — возразил Кэп. — Впрочем, здесь, в лесу, никто, конечно, не узнает. И если ты в самом деле не против, Мэйбл…
— Да что вы, дядюшка! Я нисколько не боюсь, тем более что вы будете рядом и за меня вступитесь.
— Ну, так и быть. Но возьми у меня один из пистолетов.
— Нет, лучше я положусь на свою молодость и слабость, — сказала девушка смеясь; от волнения щеки ее зарделись, как маков цвет. — Беззащитность женщины — самый верный ее оплот среди добрых христиан. Я никогда не зналась с оружием и впредь не хочу ничего о нем знать.
Дядя не стал настаивать, и, провожаемая мудрыми наставлениями тускароры, Мэйбл собрала все свое мужество и одна-одинешенька пошла к людям, сидевшим у костра. Сердце тревожно колотилось у нее в груди, но она шла твердым шагом, ничем не выдавая своего волнения. В лесу стояла нерушимая тишина, ибо те, к кому Мэйбл приближалась, были слишком заняты удовлетворением своего естественного аппетита, или, проще сказать, волчьего голода, чтобы позволить себе чем-нибудь посторонним отвлечься от столь важного дела. Но в сотне шагов от костра Мэйбл случайно наступила на сухую хворостинку, и едва слышный хруст, раздавшийся под ее легкой стопой, заставил могиканина, за коего признал индейца Разящая Стрела, и его товарища, относительно которого мнения разошлись, с быстротой молнии вскочить на ноги. Оба они оглянулись на свои карабины, прислоненные к дереву, но при виде девушки ни один из них не протянул руки к оружию. Индеец ограничился тем, что сказал белому несколько слов, после чего воротился к своей трапезе так спокойно, как будто ничего не произошло, тогда как его товарищ отошел от костра и направился навстречу девушке.
Когда незнакомец приблизился, Мэйбл увидела, что ей предстоит разговор с человеком одного с ней цвета кожи, но платье его представляло такую причудливую смесь костюмов двух наций, что ее взяло сомнение, и она отложила решение этого вопроса до более близкого знакомства. Это был молодец средних лет, скорее некрасивый, но с таким располагающим, бесхитростным лицом, что Мэйбл он показался чуть ли не красавцем, — во всяком случае, страх ее как рукой сняло. И все же она остановилась, повинуясь если не велению своей натуры, то обычаю своего пола, возбранявшему ей слишком явно торопиться навстречу незнакомому мужчине, да еще при тех обстоятельствах, в каких она волею случая оказалась.
— Не бойтесь ничего, милая девушка, — сказал охотник, ибо, судя по одежде, таково было его занятие. — Вы встретили в этой пустыне честных христиан, готовых радушно принять каждого, кто хочет мира и справедливости. Я человек небезызвестный в этих краях, — смею надеяться, что и до ваших ушей дошло одно из моих многочисленных прозваний. Французы и индейцы по ту сторону Великих Озер знают меня как La Longue Carabine4, могикане, справедливое и честное племя — вернее, то, что от него осталось, — зовут меня Соколиным Глазом, для солдат и лесников по эту сторону Озер я известен как Следопыт, ибо я никогда не собьюсь со следа, зная, что в лесу меня поджидает друг, нуждающийся в помощи, или же минг5.
В речах незнакомца не чувствовалось бахвальства а лишь законная гордость тем, что, каким бы именем его ни звали люди, они не могли сказать о нем ничего дурного. На Мэйбл слова его оказали магическое действие. Услышав последнее его прозвище, она радостно всплеснула руками и восторженно повторила:
— Следопыт!
— Да, так меня зовут, милая девушка, и не всякий лорд столь заслуженно носит свои титулы, как я мое прозвание, хотя, по чести сказать, я еще больше горжусь своим умением обходиться без всяких следов и троп.
— Стало быть, вы тот самый друг, которого батюшка обещал послать нам навстречу!
— Если вы дочь сержанта Дунхема, то даже Великий Пророк делаваров6 не высказал бы истины более очевидной.
— Я Мэйбл, а там, за купой деревьев, скрывается мой дядюшка Кэп и тускарора, которого мы зовем Paзящая Стрела. Мы рассчитывали встретить вас не раньше чем дойдя до озера.
— Я предпочел бы видеть вашим проводником более прямодушного индейца, — сказал Следопыт. — Не очень-то я доверяю тускарорам: это племя слишком удалилось от могил своих предков, чтобы по-прежнему чтить Великого Духа. К тому же Разящая Стрела — честолюбивый вождь. А Июньская Роса с вами?
