Королева Озер. Белая скво. Призрак у ворот. Рассказы. - Майн Рид
— Уоррен?
— Да, Уоррен! Говори, Нелати, что все это значит?
Индеец сумел только с трудом произнести: «Красный Волк», при этом прижав руку к боку.
Жест помог понять, что он имеет в виду: Уоррен увидел на боку глубокую рану, из которой по-прежнему сочилась кровь.
Губы индейца дрогнули; Уоррен видел, что он пытается снова заговорить, но не может произнести ни звука. Глаза раненого закрылись. Он снова потерял сознание.
Уоррен быстро снял куртку, оторвал один рукав рубашки и принялся останавливать кровотечение.
Немного погодя, оно остановилось. Оторвав второй рукав, молодой человек перевязал рану.
Когда индеец очнулся, он благодарно посмотрел в лицо своему спасителю и пожал ему руку.
— Нелати обязан Уоррену жизнью. Однажды он докажет свою благодарность.
— Не думай сейчас об этом; скажи, что случилось. Я услышал крик и заторопился тебе на помощь.
— Кричал не Нелати, — с гордостью ответил индеец. — Нелати — сын вождя. Он знает, как умереть, не показывая себя женщиной. Кричал Красный Волк.
— Красный Волк!
— Да. Красный Волк трус — скво. Это он кричал.
— Больше он никогда не закричит. Смотри! — сказал Уоррен, указывая на лежащее рядом безжизненное тело.
Нелати его еще не видел. Потеряв сознание и не видя происходившего, он решил, что Красный Волк счел его мертвым и ушел.
Уоррен объяснил все. Молодой индеец с еще большей благодарностью посмотрел на своего спасителя.
Уоррен продолжал:
— Я вижу, у тебя была ссора с Красным Волком. Это он тебя ранил?
— Да, но сначала Нелати победил Красного Волка. Красный Волк лежал на земле и был в полной власти Нелати. Тогда Красный Волк, как трус, стал звать на помощь.
— А что потом?
— Нелати пожалел Красного Волка и позволил ему встать. Думал, что он вернется в деревню. Но Красный Волк побоялся, что Нелати расскажет о его поражении всему племени, и потому решил заставить Нелати навсегда замолчать. Красный Волк ударил сзади. Остальное Уоррен знает.
— А из-за чего ссора?
— Красный Волк дурно говорил о моей сестре Сансуте.
— О Сансуте! — воскликнул Уоррен, и какая-то странная улыбка появилась на его лице.
— Да, и о тебе.
— Грязный пес. Он заслужил смерть. И от меня! — добавил он, но негромко, чтобы Нелати не услышал, и пнул мертвеца.
Потом, повернувшись к индейцу, спросил:
— Идти сможешь, Нелати?
Коньяк к этому времени в какой-то степени восстановил силы индейца после потери крови.
— Нелати попробует, — ответил раненый юноша. — Час Нелати еще не настал. Он не должен умереть, пока не отплатил свой долг Уоррену.
— Тогда обопрись на меня. Мое каноэ поблизости, в нем ты сможешь отдохнуть.
Нелати кивнул в знак согласия.
Уоррен помог ему встать и, поддерживая, почти неся, довел до своего каноэ.
Осторожно усадил на борт, оттолкнул лодку от берега и направил ее к поселку белых.
Луна освещала перистую листву грациозной геономы, бросавшей прерывистую тень на прозрачные воды.
Лесной концерт, прерванный звуком выстрела, возобновился, а лодка медленно уплыла в ночь.
Глава II
ПОСЕЛОК
Вид поселка, к которому направлялось каноэ, заслуживает описания.
Поселок располагался на северном берегу залива Тампа.
Расчищенная от леса почва оказалась плодородной, на ней в изобилии произрастали хлопок, индиго, сахарный тростник, дикие апельсины и другие культуры. Поселенцы также разводили скот.
Вокруг в лесах была отличная древесина; помимо других деревьев, здесь рос виргинский дуб.
С вершины холма на северо-западе открывался прекрасный вид.
Соседние земли полого опускались к берегу залива, соперничая друг с другом в ярких красках, создавая замечательный эффект игры света и тени.
Дальше раскинулись необозримые просторы. Поросшие травой болотистые равнины, саванны, леса и болота лежали на пространстве в пятьдесят, как казалось с холма, миль. В действительности видно было гораздо дальше. В этой прозрачной атмосфере все предметы казались ближе, чем были на самом деде.
Взгляд наблюдателя увидел бы на этой картине все прелести, какими только может располагать природа. Огромные деревья, увешанные паутиной и мхом, с похожими на яркие цветы насекомыми, возвышались по краям улыбающейся саванны, а роскошные зеленые луга тянулись до самого горизонта.
Через возделанные земли, пестрые, как краски на палитре художника, пробегал прозрачный ручей. От него отходили многочисленные ирригационные каналы на рисовые поля. Эти каналы, выглядели как серебряные нити, вплетенные в богатую ткань.
По берегам ручья росли апельсиновые рощи; многократно изгибаясь, поток протекал через поселок, затем бежал дальше. Местами он терялся из виду, но вскоре снова появлялся, поражая новой красотой. Тут и там он падал небольшими водопадами, разбрасывая в солнечном свете многоцветные радужные брызги.
В воде виднелись островки, поросшие тростником и камышами, рощицами папай и виргинских магнолий. Рядом с этими пришедшими издалека растениями виднелись высокие местные перистолистные пальмы. Около ручья водилась многочисленная дичь. Радостно хлопая крыльями, птицы поднимали фонтаны сверкающей пены. Тут и там вдоль берегов пролетали птахи с ярким оперением, оживляя рощи своими веселыми голосами.
Далеко за болотом лес создавал темный, мрачный фон; он по контрасту усиливал очарование местности. На полусгнившем стволе кипариса, четко выделяясь на фоне неба, стоял пеликан и, словно птичий демон, оглядывал окрестности.
