Луис Ламур - Килроун

Он присел на корточки. Его пальцы осторожно ощупывали землю. Около загона, на более мягкой земле, обнаружился след… след подкованной лошади, который обрамляла влажная грязь.

Если бы грязь попала сюда около полудня, то давно бы уж высохла под палящим солнцем. Следовательно, тот, кто оставил след, находился поблизости. Все указывало на то, что человек прибыл сюда после захода солнца… может быть, под покровом темноты, так как, вполне вероятно, не хотел, чтобы его видели.

След казался маленьким, во всяком случае, меньше следа, оставленного большой лошадью, на которой мог приехать Спроул… когда он ездил верхом.

Он еще пошарил в темноте и нащупал еще следы. Возможно, лошадь стояла, пока наездник осматривался вокруг.

Здесь ли он? Маловероятно, но приехал достаточно поздно. Кто он? И что привело его сюда?

Если Барни Килроун и научился чему-нибудь за все прожитые годы, так это умению ждать. Можно избежать многих бед, если немного подождать. В любом случае суета — плохая стратегия. Если внутри дома кто-то есть, то рано или поздно он начнет двигаться и произведет звук, который можно уловить.

Килроун не очень верил, что встретит Спроула, хотя — кто знает. Время шло, он ждал. И вот до него донесся легкий скрип. Может, это треск бревен от перепада температур? Или пробежал маленький зверек? Нет, не то.

Через мгновение звук повторился. В доме кто-то ходил.

Килроун почувствовал, как его сердце стало биться тяжелыми толчками. Он втянул в себя побольше воздуха и опять стал ждать. Все замерло. Ему ужасно хотелось переменить позу, подвигаться. Шея сзади зудела от напряжения, его охватило непреодолимое желание вытереть ладони о рубашку.

Движение около окна? Или ему почудилось?

Винтовка, которую он забрал у убитого солдата, осталась на лошади. С собой он имел только револьвер и нож. Его ожидал ближний бой, если он вообще произойдет.

Спроул? Видно, он недооценил этого человека. Спроул скорее всего тоже выжидал. Он знал, что Килроун обязательно придет к нему.

В долине стояла тишина. Возможно, индейцы готовились к предрассветному часу или уже отказались от борьбы. В конце концов, здесь для них не пахло богатой добычей.

Вдруг что-то мелькнуло у двери. Вот показался нетвердо стоящий на ногах мужчина, ухватился за дверную ручку, будто не мог от нее оторваться. Затем нетвердым шагом он вышел на улицу и упал на землю.

Встревоженный, Килроун сделал шаг вперед и остановился. Человек лежал на земле лицом вниз, открытый со всех сторон. Ночь была тихая и светлая, и поэтому темная фигура резко выделялась на белом, плотном песке. В правой руке, откинутой в сторону, человек сжимал винтовку.

Довольно долго Килроун удерживал себя на месте. Незнакомец явно был ранен, а может умирал.

Прошла минута, две… Барни быстро перешел в тень от конюшни и стал продвигаться ближе к мужчине, время от времени выходя на освещенное пространство. И с ним ничего не случилось. Тогда он подошел к лежащему вплотную, наклонился, вглядываясь в него, и спросил:

— Что с вами?

Человек застонал, и Килроун, взяв его за плечо левой рукой, хотел перевернуть и уже переворачивал, когда короткоствольная винтовка, которую тот сжимал в руке, вдруг выстрелила.

Буквально за мгновение до того, как Килроун понял, что блеснувший металл — винтовка, его рука уже двигалась. Инстинкт, который тренировался годами, не подвел его и сейчас. И раньше, чем ум разгадал обман, рука уже выстрелила.

Короткоствольная винтовка целилась прямо в лицо Килроуну, пуля царапнула его по щеке. Человек, лежащий на земле, возлагал все свои надежды на этот единственный выстрел «вслепую»… и он промахнулся.

Килроун отпустил плечо лежащего человека и успел всадить в него три пули, пока к нему не вернулась способность контролировать себя.

Он отскочил назад, держа наготове револьвер, и присел, выжидая. Человек на земле с минуту лежал тихо, затем пошевелил ногой и, уперевшись носком, медленно вытянул ногу.

С револьвером наготове Килроун приблизился к нему и перевернул его носком сапога. Это был тот, кто в ту ночь стоял в салуне у стойки бара и не принимал участия в перестрелке.

Кровь влажно сверкала в неясном свете ночи, темная кровь, уже собравшаяся в лужу. Килроун откинул винтовку подальше в сторону. Человек открыл глаза.

— Тебе повезло, — пробормотал он. — Удачный выстрел.

— Тебя послал Спроул?

— Он все равно доберется до тебя. Он всегда получает то, что хочет.

— Но только не от меня. На этот раз я доберусь до него и отделаю его вот этими руками.

Ответа не последовало. Доносилось только хриплое дыхание умиравшего. Слушать это было неприятно.

— Хотел бы… хотел бы посмотреть… — Человек открыл глаза. — Я… почти сделал это.

— Хорошая попытка.

Барни посмотрел на мужчину, пытаясь угадать, сколько Спроул пообещал ему. Наверняка, немного, да и в любом случае деньги того не стоили. И опять ему подумалось о бессмысленности преступления. Вот умирал человек… за сколько? Двести долларов? Он знавал людей, которые умирали и за меньшее. А для этого больше не будет ни женщин, ни светлого утра, ни радости и веселья… все кончено, растоптано, ради денег.

— Ты хочешь, чтобы я кому-нибудь сообщил о тебе? — спросил Килроун. — Могу написать письмо.

Раненый опять открыл глаза. Дыхание его стало прерывистым, иногда даже казалось, что он совсем не дышит.

— Черт побери, нет. У меня никого никогда не было… только однажды индейская женщина… — Он лежал, над ним ясно и чисто сверкали звезды, и казалось, время остановилось. И вдруг он произнес абсолютно четко: — Это была хорошая женщина… Я не заслужил такую.

— Все равно, я готов написать ей. — Ответа не последовало. Килроун спросил: — Как тебя зовут? Я напишу твое имя на камне. Ведь кто-то же знал тебя… где-нибудь. Ведь должен же человек оставить след на земле.

— Пул, — проговорил умирающий и добавил: — Одно время я был проводником в Пятом кавалерийском полку. Я знал Инджанса. — Он замолчал. Прошла еще минута, показавшаяся очень длинной, прежде чем бедняга вновь открыл глаза. — А чего ты ждешь?

Килроун присел около него на корточки.

— Хоть ты и пытался убить меня, Пул, но ни один человек не заслуживает того, чтобы умирать вот так… в одиночку. Я побуду с тобой.

После еще одной паузы Пул сказал:

— Спасибо… ждать осталось недолго.

Барни сдвинул шляпу на затылок. Жаркий день сменила прохладная ночь. Опять завыл койот. Козодой взмыл в мерцающее небо.

Вдруг умирающий стал тихо звать:

— Мег! Мег! Черт возьми, Мег, я…

И наступил конец.

Килроун поднялся, не испытывая злобы к этому человеку.