Макс Брэнд - Ночной всадник
— Вот здесь, — произнес Мак, — должна находиться та лошадь. Этот конь не может пастись с другими. Его наверняка держат в отдельной большой конюшне. Посмотрим, Весельчак.
Но Лэнгли отступил в сторону, а Мак открыл дверь. Внутри конюшни царила кромешная тьма, и Весельчаку почудились злобные глаза, сверкнувшие на него из тьмы.
— Волк! — предупредил Лэнгли, хватая спутника за плечо. — Ты собираешься подойти прямо к волку, Мак?
Стрэнн сбросил руку Весельчака.
— Волк прорычит, прежде чем прыгнуть, — прошептал он, — такого предупреждения для меня достаточно.
Теперь их глаза немного привыкли к темноте, и Весельчак стал смутно различать столбы справа от себя. Он не сказал бы точно, есть ли в стойлах какие-нибудь животные, но Мак останавливался у каждой загородки, оценивая обстановку с первого взгляда. Так они прошли через всю конюшню.
— Его здесь нет, — облегченно вздохнул Весельчак. — Мак, на твоем месте я подождал бы, пока рассветет, а уж затем шел бы охотиться на волка.
— Он должен быть здесь, — проворчал Мак и зажег спичку. Яркая вспышка превратилась в ровное желтое пламя. Теперь Стрэнн спокойно осмотрелся, пока спичка не обожгла ему пальцы. — Эта стена, — задумчиво произнес он, — сделана из другого дерева, чем прочие стены конюшни. Она намного новее. Весельчак, здесь не конец конюшни, за стеной есть еще что-то. — Стрэнн зажег еще одну спичку и тихо выругался. — Смотри! — воскликнул он, указывая на сверкнувшую металлическую скобу. — Щеколда.
Мак распахнул дверь, и Весельчак заглянул через его плечо. Сначала Лэнгли увидел смутное и бесформенное мерцание, затем заметил черного жеребца, лежавшего в центре стойла. Животное мгновенно вскочило, бросилось к стене, повернуло голову. Глаза Сатаны вспыхнули.
— Это он! — прошептал Лэнгли. — Это вороной Барри! Другой такой лошади нет. А волк, слава Богу, где-то гуляет.
Мак задумчиво закрыл дверь, его лицо исказилось, словно от боли. Он кинул на пол вторую спичку, и от нее тут же ярко вспыхнул клочок соломы.
— Волка здесь нет, — медленно проговорил Мак, — но он скоро появится. И то, что приведет его сюда, избавит нас от черного жеребца.
— Ты собираешься украсть лошадь?
— Украсть? Этот жеребец не выдержит меня и двух миль, весьма костлявый конь. Но если Барри поскачет на нем, то я никогда не поймаю его. Этот жеребец должен умереть.
Весельчак сглотнул и затаил дыхание. Мужчины в горах иногда падают очень низко, но даже в самые отвратительные моменты жизни им легче убить человека, чем лошадь. Известна, например, история ковбоя, смотревшего корриду в Хуаресе. Когда бык забодал лошадь, ковбой пристрелил пикадора, чтобы уладить дело. Именно поэтому Весельчак и вздохнул.
— Мак, — прошептал он, — нужно ли это делать? Разве нет другого способа? Я видел этого жеребца. Когда солнце освещает его, он весь лоснится. И его ноги словно сделаны из железа. Они превосходны. И его голова прекраснее головы женщины, Мак.
— Я видел его достаточно хорошо, — мрачно ответил Стрэнн. — И я гнался за ним полтора дня. Предположим, Барри обнаружит, что я у него на хвосте. Предположим, что он не пойдет за волком, когда волк попытается его ко мне привести. Предположим, он сядет на этого коня и ускачет прочь. Весельчак, разве я в силах преследовать ветер? Конь должен умереть!
Мак достал из кормушки пару охапок сена, оторвал несколько тонких досок и бросил их поверх. Затем он зажег спичку и направился к этой куче. Как вдруг Весельчак тихо воскликнул:
— Подожди, Мак!
Стрэнн мгновенно потушил спичку. Они ничего не увидели, но зато крики пролетавших на север диких гусей до них донеслись четко.
— Я слышал их минуту назад, — виновато прошептал Весельчак. — И мне показалось, что кто-то идет.
Мак презрительно заворчал, потом зажег еще одну спичку, и пламя мгновенно лизнуло сено, протянув длинный язык к деревянной перегородке.
— Быстро отсюда! — бросил Стрэнн, и они поспешно направились к выходу.
Огонь позади, вспыхнув в сене, угас до едва заметного и неровного свечения, сопровождавшегося потрескиванием медленно загоравшегося дерева. Света не хватало, чтобы злодеи сразу сумели найти обратную дорогу, однако оказалось достаточно, чтобы они заблудились. Столбы конюшни превратились в огромные, мрачные, шевелящиеся тени, неровности пола стали ямками и пригорками. Но когда поджигатели преодолели уже полпути, Весельчак различил нечто более зловещее, чем тени, преграждавшие им выход. Сначала ему почудилось, будто это всего лишь еще одно пятно тьмы среди теней, но Лэнгли узнал два сверкающих глаза и остановился.
— Волк! — прошептал он. — Мак, что теперь делать?
Стрэнн не успел ответить, так как тень метнулась — молча, без рычания, ворчания или воя. Словно для того, чтобы лучше осветить разворачивавшиеся события, тлеющее дерево позади вспыхнуло ярким желтым пламенем. Весельчак отчетливо увидел огромного зверя и спрятался за массивную фигуру Стрэнна. Мак не пошевелился, вовсе не собираясь уклоняться от схватки. Он держал револьвер наготове и целился в Черного Барта.
Глава 22
ТЕРПЕНИЕ
Существует большее терпение, чем терпение кота, сидящего у мышиной норки, или волка, ждущего, пока лось упадет от усталости. Это терпение размышляющего человека. Неподвижно созерцающий нирвану индус находится в таком состоянии не часы, а недели и даже месяцы. Бирн сидел в позе стража, скрестив на груди руки, и упорно глядел перед собой. Час проходил за часом, но доктор не двигался. Хотя то и дело поднимался ветер, проносясь со свистом по верхним комнатам или завывая в пустых залах, Рэндалл не шевелился, лишь его ресницы изредка вздрагивали. Сейчас его занимали только две навязчивые картины, стоявшие у него перед глазами: девушка, так устало поднявшаяся по скрипучим ступеням и даже не взглянувшая на него, а еще молчаливая схватка, продолжавшаяся в соседней комнате. Не раз воображение подсовывало доктору и другие картины. Он видел Барри, встретившего наконец Бака и бросавшего Дэниелса на землю так же безжалостно, как гончая швыряет на траву загнанного зайца. Или Бирн видел собственное возвращение в Элкхед, замечая светлый печальный образ Кети, беззаботно машущей доктору вслед, а затем слышал, как девушка идет обратно, весело напевая. Подобные картины, впрочем, редко возникали в мозгу доктора. В основном он думал о Барри, склонившемся над телом старика Джо, возвращавшем старого ковбоя к жизни, подпитывавшем его электрической энергией, словно в компенсацию старых долгов. И Рэндалл думал о девушке, стоявшей с опущенной головой на верху лестницы, представлял, как Кети лежит в постели, положив руку под свою нежную щеку, пытаясь заснуть. Ведь она очень устала, но та сила, что удерживала Джо на краю смерти, не давала ей спокойно уснуть.
