Карл Май - Капитан Кайман
— Мадам, для меня это пока слишком большая честь!
— Вы не правы! У нас здесь не принято прибегать к светским условностям, и я не нарушу приличий, если попрошу вас сейчас взять меня под руку.
Они поднялись и, пройдя довольно большое число комнат, попали наконец в помещение, весьма мало заслуживающее наименования «рабочий кабинет». Это была небольшая и очень уютная комната, отделанная с исключительной роскошью. Тут хозяйка подошла к письменному столу, сделанному из драгоценных пород дерева, и, выдвинув один из ящиков, извлекла оттуда полное собрание надежнейших морских карт. В других ящиках стола находились приборы, употребляемые при навигации.
Дженнер, а это был именно он, не смог скрыть удивления при виде этого неожиданного богатства.
— Должен вам сказать, мадам, что у меня в каюте нет карт и приборов, которые бы превосходили эти, — признался он.
— Вполне возможно, ведь я не собираю бесполезные вещи.
— Но эти приборы и карты полезны только при их употреблении, а оно возможно лишь после глубокого изучения предмета.
— И вы полагаете, что женщинам это недоступно?
— Я не видел ни одной, которая бы убедила меня в обратном.
— Что ж, тогда я прошу вас устроить мне экзамен. — С улыбкой, в которой внимательный наблюдатель без труда заметил бы изрядную долю высокомерия и презрения к собеседнику, она посмотрела на его открытое, честное лицо.
— Экзамен? — переспросил он. — Сомневаюсь, что, сидя здесь, рядом с вами, я смогу сохранить необходимое для этого душевное спокойствие. На борту моего корабля у меня это получилось бы лучше.
— Вы имеете в виду «Оррибль», не так ли? Да, это прекрасный корабль, сэр, пожалуй, самый прекрасный из тех, что я знаю; но представьте, именно из-за него я должна была бы вас ненавидеть.
— Ненавидеть? Почему?
— Я провела на нем самые горестные и страшные часы моей жизни.
— Вы бывали на «Орибле»? — удивленно переспросил он.
— Да. Вам, вероятно, известна история этого знаменитого, а точнее, пресловутого корабля?
— Довольно подробно.
— Тогда вы, конечно, слышали о женщине, которая находилась на его борту, когда корабль был взят на абордаж.
— Конечно.
— Она была с одним из пассажиров купца, когда его застигли в море пираты, и попала в лапы капитана Каймана.
— Да, так рассказывают. — Так вот… этой женщиной была я!
— Вы? Какое странное и удивительное совпадение, мадам! Когда-нибудь вы должны мне рассказать об этом подробнее!
— Могу ли я кое о чем вас попросить, сэр?
— Прошу вас, говорите!
— Я хотела бы побывать на «Оррибле», снова посетить те места, где мне довелось так много потерять. Быть может, мое появление в какой-то степени снимет… печать проклятия, которая, безусловно, еще осталась на этом корабле.
— Буду рад доставить вам это удовольствие, — ответил он, обрадованный возможностью показать ей свои небольшие, но хорошо обустроенные владения.
— И когда?
— Когда вам будет угодно!
— Тогда завтра, сэр, завтра утром!
— Охотно. Весьма охотно, мадам. Сочту за честь, если ваше присутствие освятит скромное жилище моряка!
— И тогда, я надеюсь, у нас появится возможность устроить мне экзамен, — лукаво улыбнулась она. — Но мне бы не хотелось, лейтенант, чтобы мой визит причинил вам излишние хлопоты. Я не адмирал и не коммодор[41] и не имею ни малейшего права рассчитывать на излишние почести.
— Не беспокойтесь, мадам! Даже если у меня и было бы желание, встречая вас, построить на палубе «Оррибля» экипаж в парадной форме, я все равно столкнулся бы с некоторыми трудностями. Как раз завтра утром часть моих матросов увольняется с корабля, и, чтобы снова иметь на борту полный комплект, я должен позаботиться о пополнении.
— Что вы говорите! Быть может, я смогу быть вам полезной в этом?
— Вы очень любезны. С величайшей благодарностью принял бы вашу помощь.
— О нет, нет, это я должна быть вам благодарна! Ваше замечание напомнило мне о нескольких бравых мужчинах, которые в свое время были у меня на службе; сейчас они хотели бы наняться на какой-нибудь хороший корабль. Все это бывалые моряки, и я о них самого лучшего мнения. Если вы не против, я могла бы вам их рекомендовать.
— Ваша рекомендация освобождает меня от необходимости дальнейших поисков. Нельзя ли вас попросить о более близком знакомстве с этими людьми?
— Они живут тут недалеко. Я могла бы за ними послать.
— Я восхищен вашей добротой, мадам. Не сомневаюсь в том, что все ваши протеже будут приняты на мой корабль.
— Благодарю вас! С вашего позволения, я дам нужные распоряжения.
Они возвратились в большую гостиную. Дженнер был очарован любезностью этой женщины, которая оказала ему такой теплый и дружелюбный прием. У этого честного, немного наивного, мало бывавшего в обществе и не имеющего никакого опыта общения с дамами моряка ее поведение не возбудило ни малейших подозрений. Когда ему передали, что люди, о которых шла речь, ждут в прихожей, он вместе с хозяйкой вышел к ним. Тому, а это именно его вместе с приятелями хозяйка приказала позвать из таверны, он задал несколько малозначащих вопросов, раздал всем, как принято в таких случаях, немного денег и приказал явиться на «Оррибль» на следующее утро…
— Ну, лейтенант, — спросил его капитан броненосца, когда они немного спустя возвращались к себе, — как вам понравилась дама?
— Она великолепна! — ответил Дженнер. — Она хочет нанести вшит на «Оррибль».
— О! И когда?
— Завтра утром.
— Что ж, желаю счастья, лейтенант! Полагаю, что прием будет достойным.
— Вежливым, не более.
— Должен ли я при этом присутствовать?
— Вы позволите вас пригласить, капитан?
— Нет, нет, — рассмеялся тот. — Я хочу быть хорошим товарищем и не стану вам мешать… по крайней мере при соблюдении одного маленького условия.
— И оно состоит в том, что…
— По окончании визита вы вместе с дамой ненадолго заедете ко мне на корабль.
— Согласен.
— Договорились?
— Так точно!
Оба офицера сели в ожидающий их катер и вскоре уже были на палубах своих кораблей. На следующее утро жизнь на «Оррибле» текла несколько более напряженно, чем обычно. Команде было сообщено, что корабль хочет посетить дама из высшего общества. Присущие военному судну безупречные чистота и порядок делали излишними какие-либо дополнительные усилия в этом направлении, однако Дженнер подверг свой корабль придирчивому осмотру и приказал еще раз надраить отдельные, недостаточно чистые, по его мнению, переборки и убраться в некоторых каютах; ему хотелось представить свое плавучее жилище в наивыгоднейшем свете.
