Роберт Говард - Джентельмен с Медвежьей речки

— Если ты не водишься с Барлоу, откуда знаешь Дика Блэнтона?

— Он надругался над моей сестрой! — проскрежетал я сквозь зубы. — Я приволоку его обратно за шиворот и заставлю жениться на ней!

— Ну и дела, — говорит тогда Джордж. — Выходит мы просто не поняли друг друга. Но урон нанесен, и весьма ощутимый.

— Он больше, чем, ты думаешь, — заявляет на это девушка, дрожа от ярости. — Сейчас Уоррены собираются в доме отца, и меня послали за вами. Затевается крупное дело. Все Барлоу стягиваются к дому старого Джейка. Нам стало известно, что сегодня вечером они собираются устроить набег. Нас итак было меньше, а теперь выведены из строя еще четверо лучших бойцов. Тут и думать нечего — Барлоу передавят нас, как щенят!

— Усадите меня на лошадь! — простонал Джордж. — Я не могу ходить, но еще способен стрелять, — он попытался было встать, но со стоном, чертыхаясь, повалился на пол. Девушка повернулась ко мне, в глазах ее стояли слезы.

— Ты должен нам помочь! — не допускающим возражений тоном решительно сказала она. — Раз сумел уложить четверку самых сильных наших мужчин, значит, твой долг — заменить их. К тому же Дик Блэнтон твой враг, а ведь он приходится племянником Джейку Барлоу и явился сюда, чтобы извести под корень наше семейство. Он сейчас вместе с остальными в доме Джейка. Мой брат Билл сказал, что там собрались все Барлоу, способные носить оружие. Единственное, что нам остается, — это запереться, в родном доме и обороняться. И ты нам поможешь. Я вижу, в деле ты значишь не меньше, чем эти четверо мальчиков, вместе взятые.

Я рассудил, что, пожалуй, и впрямь кое что задолжал Уорренам, и после того как пришил сапожной дратвой ухо Джошуа, да вправил несколько конечностей и пару плеч, да перевязал несколько ран, да промыл ссадины — последних оказалось чертовски много, — оседлал, наконец, Капитана Кидда, и мы выступили в поход.

Проехав какое-то время молча, девушка вдруг сказала: — Знаешь, из всех коней, что я видела, твой зверь самый крупный, самый дикий и, думается мне, самый коварный. Он вообще-то конь или дьявол?

— Конь, — заверил я ее. — Просто, у него кровь кугуара и повадки акулы.

Кстати, откуда пошла ваша вражда?

— Не знаю, — ответила девушка. — Она умчалась так давно, что никто уже и не помнит причины. Наверное, кто-то обвинил кого-то в краже, коровы, а тому это не понравилось. Какая разница?

— Никакой, — согласился я. — Если на две семьи найдет охота враждовать, причина роли не играет.

Вскоре послышался лай собак. Моя проводница свернула с тропы, и, проехав еще несколько шагов, мы спешились. Я увидел скрытый кустами небольшой загон, в котором уже стояло немало лошадей.

— Здесь мы их и держим, — сказала девушка. — Никто из Барлоу не знает про этот загон, поэтому мы спокойны за лошадей, — с этими словами она направила свою лошадку в загон, а я провел Капитана Кидда под уздцы в самый дальний угол и привязал там в полном одиночестве — а иначе он непременно стал бы лягать соседей и в конечном счете обязательно повалил бы ветхую ограду.

Затем мы прошли дальше по тропе. Лай все усиливался, и вскоре мы вышли к большому двухэтажному дому с массивными ставнями на окнах. Местами сквозь щели пробивался тусклый свет. Луна скрылась за облаками, и стало темно, хоть глаз выколи. Мы встали под деревьями, девушка трижды прокричала болотной выпью, и ей ответили с крыши дома. Дверь чуть приоткрылась, и кто-то тихо произнес:

— Это ты, Элизабет? Мальчики с тобой?

— Я, — ответила девушка, — но без мальчиков. Внезапно дверь распахнулась настежь, и дикий вопль разорвал ночную тишину:

— Беги, девочка! У тебя за спиной гризли! Уже на дыбки встал — сейчас бросится!

— Ерунда, — отмахнулась Элизабет. — Это Брекенридж Элкинс из Невады. Он хочет помочь нам в войне против Барлоу.

Он сразу угомонился, и мы вошли в дом. В большой комнате на первом этаже на столе горела свеча. Я насчитал там девять или десять мужчин, обвешанных винчестерами и кольтами. Кроме мужчин в комнате находились около тридцати женщин и детей. Все в равной степени бледны и напуганы. Они молча, с опаской посмотрели в мою сторону, а старый джентльмен так и впился взглядом, словно не был до конца уверен — человека он впустил в дом или гризли. Он что-то пробормотал в свое оправдание — что, мол, в конце концов, он был не так уж и далек от истины и что в темноте мерещатся всякие страсти, а потом, обернувшись к девушке, сурово спросил:

— Я посылал тебя за мальчиками. Где они?

На что девушка ответила:

— Этот парень их так отделал, что они сейчас не годятся для драки. Не шуми, папа. Я выяснила — это произошло случайно. Джентльмен — наш друг. Он охотится за Диком Блэнтоном.

— Ха! Дик Блэнтон! — ворчливо заметил один из вояк. — Пусть только сунется — заставлю его замолчать навсегда!

— Ни в коем случае, — говорю. — Он мне нужен живым. Сначала женю его на сестрице Элеоноре, а там будет видно… Ну, где противник?

— Не думаю, чтобы они заявились раньше полуночи, — ответил старик Уоррен. — Остается только ждать.

— Так вы что же — намерены сидеть и ждать, пока эти парни не явятся и не обложат вас со всех сторон?

— А что нам еще остается? — ворчливо ответил он. — Послушайте, юноша, не след вам — молодым — учить стариков законам кровной мести. Я родился, когда вражда подыхала вовсю, я вырос среди этой вражды и положил на алтарь мести всю свою жизнь. Так что можете мне верить — я знаю правила игры.

— Вот именно! — фыркнул я. — Вы растягиваете свои чертовы войны на поколения. А у нас, в горах Гумбольдта, такие споры улаживаются быстро.

Почти все мы выходцы из Техаса и потому ведем кровную месть по техасски — гораздо круче и, я бы сказал, с большим интересом для обеих сторон. Десять лет — предельный срок. Вполне хватанет, чтобы двум семьям укокошить друг у друга мужчин. Где дом, в котором собираются Барлоу?

— Милях в трех отсюда, за хребтом, — ответил молодой парень, которого все называли Биллом.

— Сколько их?

— Я насчитал семнадцать, — ответил парень.

— Любому из Элкинсов даже на закуску не хватит. Билл, ты проводишь меня.

Остальные могут оставаться здесь или пойти со мной — мне без разницы.

Все разом загалдели, и никто никого не хотел слушать. Одни горланили, что надо идти, другие предлагали остаться. Те, что хотели меня сопровождать, предлагали напасть на врага внезапно, но им возражали: мол, это невозможно, что, мол, скорее всего, они сами попадут в засаду и, значит, самое разумное — запереться в доме и ждать, пока Барлоу к ним сюда не явятся. На меня больше никто не обращал внимания — так все были увлечены спором. Но для себя я уже все решил. В самый разгар перепалки, когда Уоррены, похоже, готовы были схватиться за оружие и без помощи Барлоу перестрелять друг друга, мы с мальчиком Биллом, оказавшимся для Уоррена на удивление разумным, выскользнули из дома. В потайном загоне он выбрал себе лошадь, а я отвязал Капитана Кидда, который, разумеется, нигде не мог обойтись без того, чтобы не напакостить: каким-то чудом он сумел дотянуться зубами до шеи ближайшего мула, и к тому времени, как я подоспел, бедное животное было уже при последнем издыхании.