Джексон Коул - Каньон Дьявола
В то время, как словоохотливый доктор вел свой рассказ, Хэтфилд листал страницы опуса по минералогии, Ряд мест его сильно заинтересовал, а когда он прочитал:
»… более крупные залежи руды ассоциируют с массивными толщами песчаника… под рудными пластами залегают прослойки глинистого сланца зеленоватого цвета, менее двух футов толщиной… совокупности цилиндрической формы обычно называются «деревьями» или «стволами»… признаки на поверхности… обнажения руды на кромках пластов и сдвигов породы…» — глаза его странно загорелись, и он в задумчивости еще больше сморщил лоб.
Через час или около того он закрыл фолиант, но перед этим совершил поступок, явно не подходящий для истинного книголюба: аккуратно вырвал лист, сложил пополам и сунул в карман. Просмотрев вторую книгу на ту же тему, он снял с полки тоненькую книжицу, по виду более новую, чем первые два. тома.
— Это перевод с французского, — пояснил док Ости. — Мне показалось это чертовски интересным. То, о чем они говорят в этой книге, наверняка, послужит страждущему человечеству и они даже не представляют, как и где это все пригодится! Жаль, что больше пока ничего об этом нет. Женщина, о которой они здесь пишут, безусловно, большая молодчина!
В этой книге рассказывалось о Марии и Пьере Кюри и об открытии ими радия.
— Вот оно что! — возликовал Хэтфилд. — Излучения радия, вот что могло вызвать то, что случилось с этими мексиканцами и Томом Харди, и с этим безликим исчадием ада!
Обрывки только что прочитанных фраз вертелись в памяти:
»… продолжительное или многократное воздействие на человека мощного излучения способно вызвать серьезные ульцеративные (язвенные) процессы, опасные для жизни и требующие искусного хирургического вмешательства… до тех пор пока не будет найдено эффективное средство… потеря волос, слепота, с последующим летальным исходом… полупаралич, атаксия и судороги с последующим летальным исходом».
— «Верная смерть, если не знаешь лечения, — размышлял он, теребя пальцами страницы книги — и, кажется, никто не знает как лечить, за исключением этого негодяя без лица, если он не врет. Но как бы то ни было, на дне этого каньона, у этого мерзавца и людей, работающих на него, находятся самые богатые в мире залежи карнотитовой руды, а эта руда — главный источник радия».
Он устроился поудобнее в кресле, положив ноющую левую руку на стол, и полностью отдался чтению книги…
Солнце уже повернуло к закату и дневные тени вытянулись, а Джим Хэтфилд все сидел и читал, и не мог оторваться от рассказа о жертвенности, о благородных устремлениях, о страданиях и героическом открытии. И когда наконец была перевернута последняя страница, он вздохнул с сожалением. Встал, скрестил свои длинные руки и ощутил острую боль, левая рука воспалилась и стала непослушной. Хэтфилд перевел дух и улыбнулся маленькому старичку-доктору, дремавшему в кресле.
— Да, — заметил он негромко, — на земле существует масса славных людей и их куда больше, чем негодяев.
Когда он посмотрел в сторону мрачных гор на севере, глаза его приобрели стальной оттенок.
— Уже почти все ясно, — размышлял он, — еще одна-две детали и все нити увяжутся в один узелок.
Поблагодарив старого доктора за предоставленную возможность воспользоваться книгами, рейнджер вернулся в конюшню. И хотя уже смеркалось, он оседлал своего большого гнедого и направился на железнодорожную станцию за двадцать миль к западу. Оттуда он послал пространную телеграмму капитану Биллу Макдоуэллу во Франклин, место постоянного базирования рейнджеров. А потом вернулся в Вегас и лег спать.
Когда Хэтфилд проснулся, на улице моросил дождь. К тому же похолодало. А в холодную и сырую погоду рука болела сильнее.
Осмотр показал, что на месте ранки образовалась какая-то гадость, смахивающая на гнойничок. Он тщательно перебинтовал ранку и спустился перекусить. А когда поднялся назад к себе наверх, уже сгущалась ночная мгла.
Он быстро переоделся. Из вместительных седельных сумок достал старую ковбойскую одежду и надел ее вместо черного сюртука и белой сорочки. Расправил помятый стетсон, выгнул поля, придав им нужную форму, и надел набекрень, надвинув пониже. Перепоясался тяжелым двойным патронташем, а черные «Кольты» опустил в кобуры, тщательно продуманные, подогнанные по форме оружия и смазанные салом изнутри. Одинокий Волк — вот кто вышел через заднюю дверь салуна и скрытно направился к небольшой конюшне. Бэнди Бертон, ее хозяин, встретил эту метаморфозу без всякого удивления.
— Вижу, тебе опротивели эти пижонские одежки и ты влез в привычную шкуру, — с пониманием заметил он. — Ну, какую лошадь берешь?
Хэтфилд оскалил в улыбке зубы и взял свое тяжелое мексиканское седло. Высокий гнедой игриво укусил его за ухо и нетерпеливо затоптался в стойле. Рейнджер слегка подтянул подпругу большого седла, быстро подогнал ремешок стремени и обернулся к Бэнди.
— Мне нужна хорошая и прочная веревка, футов сто длиной, — сказал он Бертону.
— А парочка футов по шестьдесят сойдет? Хорошая двойная. Ты можешь срастить концы, — предложил тот.
— Отлично. В самый раз, — ответил рейнджер. — А теперь передай, пожалуйста, Хилтону от меня записку. Ладно?
Бэнди кивнул.
— Буду рад. Что-нибудь еще?
Хэтфилд связал несколько небольших свертков в плотный узелок, который затем уложил в седельную сумку.
— Нет, кажется, это все, — ответил он.
Потом, пока конюх доставал веревку, черкнул несколько слов на клочке бумаги, сложил записку и отдал Бэнди. Выведя гнедого, он с грациозным изяществом вскочил в седло.
— Желаю удачи, надеюсь ты им покажешь! — крикнул Бэнди вслед на прощание, сам бывший ковбой.
Голди резко тронулся вскачь, радуясь возможности размять застоявшиеся ноги.
Хэтфилд, оглянувшись на скаку, широко улыбнулся и помахал Бертону рукой.
— Ты можешь тщательно скрывать кто ты, когда дело касается одних, но с другими этого делать не надо, — сообщил он по секрету гнедому, вспоминая дружеское подмигивание Хилтона. Голди фыркнул и прибавил шагу.
В ходе одной из бесед Боров Холидей точно описал рейнджеру, где находится каньон Дьявола. Хэтфилд снял на одном участке проволоку, въехал на территорию ранчо «Ригал» и скакал на север, пока не достиг конца каньона. Еще некоторое время он следовал вдоль его правого края и наконец добрался до намеченного места. Здесь из-под камня, через густые заросли чапараля, сочился ручеек, падающий затем в каньон в облаке брызг и водяной пыли. Заросли были настолько густы, что Голди продирался сквозь них с величайшим трудом. Конь весь исцарапался и находился в весьма дурном расположении духа, когда в конце концов выбрался на небольшую полукруглую прогалину у самого обрыва. Однако несколько смягчился, когда Хэтфилд снял седло и уздечку и предоставил ему возможность поваляться на траве, устилавшей полянку густым ковром. И когда рейнджер развел костерок размером с блюдце и расторопно сварил кофе и поджарил ветчину с яйцами, которые извлек из дорожной сумки, конь не сводил с него настороженных глаз.
