Луис Ламур - Дьявол с револьвером
Он постучал еще раз, и только тогда увидел вставленный в щель белый квадратик, почти одного цвета с побеленной дверью и потому почти незаметный.
Наклонившись и напрягая глаза, он попытался прочитать написанное. Потом рискнул зажечь спичку.
«Уехал в Форт-Кастер. Отдыхайте, ешьте, оставьте в доме дрова. Виски в доме нет. Денег тоже. Виски я выпил. А деньги взял с собой, чтобы купить еще виски.
Уинди Стюарт».
Мэбри открыл дверь и вошел внутрь. Чиркнув спичкой, увидел свечку и зажег ее. Дом был меблирован более чем скромно, но в ящике для дров лежали поленья, а в очаге был выложен хворост. Комната, в которой он находился, служила одновременно гостиной и кухней, а два нешироких занавешенных дверных проема вели в маленькие спаленки, в каждой из которых стояло по две кровати. Уинди Стюарт, похоже, часто принимал гостей.
Мэбри поставил свечу на стол. Он чувствовал себя уставшим донельзя. Силы были измотаны потерей крови и долгим переходом. Раны не беспокоили, а только чесались — значит, заживали.
Дом был чистый и удобный. Жаль, что им не удастся здесь хорошо отдохнуть: на рассвете надо выезжать. Однако до Форт-Кастера, судя по всему, недалеко, и как только они окажутся там, все их беды разом кончатся.
— Входите, — крикнул он от двери. — Я поставлю лошадей.
— Я и сам о них позабочусь, — ответил Хили. — Отдыхай.
Мэбри снял Мэгги с лошади и помог ей дойти до дома. Когда он уложил ее на одну из кроватей Уинди Стюарта, она посмотрела на него благодарным взглядом.
— Я до смерти устала, — сказала она, — но чувствую себя лучше.
Мэбри подошел к распахнутой двери, вглядываясь в ночь. Отсюда открывался широкий обзор — удобное пространство для обстрела, правда, немного мешали деревья. Уинди Стюарт не мог не знать об опасности, которую представляют старые тополя, но, наверное, ему очень не хотелось рубить их. «Я бы тоже не срубил», — решил Кинг.
Дженис подошла к двери.
— Да не волнуйтесь вы так. Мы в безопасности, — сказала она ему.
— Я думаю о Баркере.
— Забудьте его. Все кончено.
— Нет. Просто так он не сдастся. Есть люди, которые идут до конца.
— Вы правы, — отозвалась Доуди из глубины комнаты. — Некоторые не сдаются.
— Но что мы можем сделать?
— Его неприятности начнутся, когда мы все расскажем в Форт-Кастере, который станет первым поселением у нас на пути. Вряд ли негодяй всерьез считает нас мертвыми. Мы оставили множество следов, а Баркер показался мне недоверчивым человеком. Кроме того, у него сейчас есть помощники.
Поднималась луна, и в ее призрачном свете тополя выглядели голыми. Амбар отбрасывал густую тень, а белые, очищенные от коры жерди корраля при свете луны были похожи на кости скелета. В конюшне фыркнула и ударила копытом лошадь.
За деревьями и ручьями, где-то на лугах, завыл волк.
— Вы зря беспокоитесь, Кинг. Сейчас они побоятся что-либо предпринимать.
Он не стал спорить, но в душе затаилось тревожное чувство, не предвещавшее ничего хорошего. Пространство между деревьями в темноте не казалось пустым. Постоянно преследуемый человек учится доверять своим ощущениям, — ему это часто спасало жизнь.
В хижине было тепло и уютно. Мэбри тщательно занавесил одеялами все окна. У старика Уинди здесь имелось все необходимое, очевидно, он ладил с индейцами кроу, на чьей земле стоял его дом. Как бы там ни было, кроу — дружественное племя и, как и шошоны, они ненавидели сиу.
Скоро в очаге занялось пламя, и Дженис принялась готовить пищу, а Доуди тем временем накрывала на стол.
Том Хили откопал бритву и побрился, потом аккуратно причесался. Среди привезенных вещей он нашел чистую рубашку.
Чтобы не отставать от Хили, Мэбри тоже побрился. Надев оружейный пояс, он вышел через заднюю дверь и немного побродил в темноте, прислушиваясь. Все было тихо… слишком тихо.
Он не имел представления, сколько им осталось ехать до Форт-Кастера. Но Баркеру эта местность известна — когда-то он орудовал здесь, так что место и время для роковой встречи будет выбирать он.
Ужин прошел спокойно. Несколько попыток завязать разговор окончились ничем. Кинг все время прислушивался к посторонним звукам, а Том казался угрюмым и разбитым. Дженис притихла, время от времени бросая взгляды на Кинга. Только Доуди веселилась. Она смеялась и болтала, но в конце концов угомонилась.
После ужина Мэбри вышел из дома, и Дженис последовала за ним. Они решили побродить под старыми тополями.
— Кинг, — сказала она, — убийств больше не должно быть. Не так ли?
— Человек делает то, что ему диктуют обстоятельства.
— Я не смогу выйти за вас замуж, если вы будете продолжать убивать людей.
Старая история, и внутри него стало расти раздражение. Как будто он только и мечтал, что охотиться за людьми и убивать их.
— Вы не имеете право так говорить, Дженис. Кто знает, что случится в ближайшие несколько дней. Я не хочу убивать, но и не хочу быть убитым.
— Вы можете избежать этого.
— Вероятно… Вы когда-нибудь пытались избежать поединка? У вас совершенно нет опыта, чтобы рассуждать о таких делах.
— Если вы убиваете, — возразила она, — вы не лучше их.
— А на войне? Вы говорили, ваш отец воевал.
— Это другое дело.
— Разве? Потому что на войне есть фронт и фланги? Здесь тоже идет война, и от исхода ее зависит, в чьих руках окажется Запад — в руках тех, кто приходит строить, или тех, кто приходит грабить и разрушать.
Дженис с сомнением покачала головой.
Он перевел грустный взгляд на горы. Как убедить ее? Или любого другого, кто не испытал того, что испытал он? Они пытались судить о законах дикой неукрощенной страны по меркам морали жителей аккуратно засаженных вязами городков восточного побережья.
— Ну, а как насчет сиу? Неужто я должен был позволить им перебить всех нас?
— Они индейцы, дикари.
— Но они тоже люди, зачастую хорошие люди, если посмотреть с иной точки зрения. Индейцы дерутся за свой образ жизни, который для них так же дорог, как нам — наш.
Она промолчала, но он знал, что не убедил ее. Она ненавидела револьвер, который он носил, ненавидела все, что он сделал, и, наверное, еще больше — то, что он может сделать. В штате Вирджиния убийц отправляли на виселицу или в тюрьму, и она не видела разницы между Вирджинией и Дальним Западом.
Мэбри догадывался, о чем она думает, и пытался найти слова, которые наконец убедили бы ее, — но он не умел красиво говорить. Между ними возникло отчуждение, и он отчаянно попытался сломать его.
Он потянулся к Дженис и привлек к себе, но не почувствовал в ней податливости и желания понять. Она просто подчинялась ему.
Дженис взглянула на него.
