Томас Рид - Всадник без головы
– Хорошо, мой друг. Тебе лучше знать, я положусь на тебя.
– Не бойтесь, дядя. Мне случалось бывать и не в таких переделках… Вперед, негры! За мной!
И отставной офицер бросает самодовольный взгляд в сторону кареты, из-за занавесок которой выглядывает прекрасное, слегка встревоженное лицо девушки. Колхаун шпорит лошадь и самоуверенно скачет вперед.
Вслед за щелканьем кнутов слышится топот копыт восьми-десяти мулов, смешанный со скрипом колес. Фургоны снова двинулись в путь.
Мулы идут быстрее. Черная поверхность, непривычная для глаз животных, словно подгоняет их; едва успев коснуться пепла копытами, они тотчас же снова поднимают ноги. Молодые мулы храпят в испуге. Мало-помалу они успокаиваются и, глядя на старших, идут вслед за ними ровным шагом.
Так караван проходит около мили. Затем он снова останавливается. Это распоряжение отдал человек, который сам вызвался быть проводником. Он натягивает поводья, но в позе его уже нет прежней самоуверенности. Должно быть, он озадачен, не зная, куда ехать.
Ландшафт, если только его можно так назвать, изменился, но не к лучшему. Все по-прежнему черно до самого горизонта. Только поверхность уже не ровная: она стала волнистой. Цепи холмов перемежаются долинами. Нельзя сказать, что здесь совсем нет деревьев, xoтя тo, что от них осталось, едва ли можно так назвать. Здесь были деревья до пожара – алгаробо[4], мескито[5]и еще некоторые виды акации росли здесь в одиночку и рощами. Их перистая листва исчезла без следа, остались только обуглившиеся стволы и почерневшие ветки.
– Ты сбился с дороги, мой друг? – спрашивает плантатор, поспешно подъезжая к племяннику.
– Нет, дядя, пока нет. Я остановился, чтобы оглядеться. Нам нужно ехать вот по этой долине. Пусть караван продолжает путь. Мы едем правильно, я за это ручаюсь.
Караван снова трогается. Спускается вниз по склону, направляется вдоль долины, снова взбирается по откосу и на гребне возвышенности опять останавливается.
– Ты все же сбился с дороги, Каш? – повторяет свой вопрос плантатор, подъезжая к племяннику.
– Черт побери! Бoюcь, чтo ты пpaв, дядя. Ho скажи, какой дьявол мог бы вообще отыскать дорогу на этом пожарище!.. Нет-нет! – вдруг восклицает Колхаун, увидев, что карета подъехала совсем близко. – Мне теперь все ясно. Мы едем правильно. Река должна быть вон в том направлении. Вперед!
И капитан шпорит лошадь, по-видимому сам не зная, куда ехать. Фургоны следуют за ним, но от возниц не ускользнуло замешательство Колхауна. Они замечают, чтo обоз движется не прямо вперед, а кружит по долинам между рощицами.
Но вот ободряющий возглас вожатого сразу поднимает настроение путников. Дружно щелкают кнуты, слышатся радостные восклицания.
Путешественники вновь на дороге, где до них проехало, должно быть, с десяток повозок. И это было совсем недавно: отпечатки колес и копыт совершенно свежие, как будто они сделаны час назад. Видимо, по выжженной прерии проехал такой же караван.
Как и они, он, должно быть, держал свой путь к берегам Леоны; очень вероятно, что это правительственный обоз, который направляется в форт Индж. В таком случае, остается только двигаться по его следам, форт находится в том же направлении, лишь немного дальше новой усадьбы.
Ничего лучшего нельзя было и ожидать. От замешательства Колхауна не остается и следа, он снова воспрянул духом и с чувством нескрываемого самодовольства отдает распоряжение трогаться.
На протяжении мили, а может быть и больше, караван идет по найденным следам. Они ведут не прямо вперед, но кружат среди обгоревших рощ. Самодовольная уверенность Кассия Колхауна переходит в мрачное уныние. На лице его отражается глубокое отчаяние, когда он наконец догадывается, что следы сорока четырех колес, по которым они едут, были оставлены каретой и десятью фургонами – теми самыми, что следуют сейчас за ним, и с которыми он проделал весь путь от залива Матагорда.
Глава II. СЛЕД ЛАССО
Не оставалось никаких сомнений, что фургоны Вудли Пойндекстера шли по следам своих же колес.
– Наши следы! – пробормотал Колхаун; сделав это открытие, он натянул поводья и разразился проклятиями.
– Наши следы? Что ты этим хочешь сказать, Кассий? Неужели мы едем…
– …по нашим собственным следам. Да, именно это я и хочу сказать. Мы описали полный круг. Смотрите: вот заднее копыто моей лошади – отпечаток половины подковы, а вот следы негров. Теперь я узнаю и место. Это тот самый холм, откуда мы спускались после нашей последней остановки. Вот уж чертовски не повезло – напрасно проехали около двух миль!
Теперь на лице Колхауна заметно не только растерянность -на нем появились горькая досада и стыд. Это он виноват, что в караване нет настоящего проводника. Тот, которого наняли в Индианоле, сопровождал их до последней стоянки; там, поспорив с заносчивым капитаном, он попросил расчет и отправился назад.
Все это, а также чрезмерная самоуверенность, с которой он вызвался вести караван, заставляют теперь племянника плантатора испытывать мучительный стыд. Его настроение становится совсем мрачным, когда приближается карета и прекрасные глаза видят его замешательство.
Пойндекстер больше не задает вопросов. Для всех теперь ясно, что они сбились с пути. Даже босоногие пешеходы узнали отпечатки своих ног и поняли, что идут по этим местам уже во второй раз.
Караван опять остановился; всадники возбужденно совещаются. Положение серьезное: так думает и сам плантатор. Он потерял надежду до наступления темноты закончить путешествие, как предполагал раньше.
Но это еще не самая большая беда. Кто знает, что ждет их впереди? Выжженная прерия полна опасностей. Быть может, им предстоит провести здесь ночь, и негде будет достать воды, чтобы напоить мулов. А может быть, и не одну ночь?
Но как же найти дорогу? Солнце начинает клониться к западу, хотя все еще стоит слишком высоко, чтобы уловить, в какую сторону оно движется; однако через некоторое время можно было бы определить, где находятся страны света.
Но что толку? Даже если они узнают, где находятся восток, запад, север и юг, ничего не изменится – они потеряли направление!
Колхаун стал осторожнее. Он уже больше не претендует на роль проводника. После такой позорной неудачи у него не хватает на это смелости.
Минут десять они совещаются, но никто не может предложить разумный план действий. Никто не знает, как вырваться из этой черной прерии, которая заволакивает черной пеленой не только солнце и небо, но и лица тех, кто попал в ее пределы.
Высоко в небе показалась стая черных грифов. Они все приближаются. Некоторые из них опускаются на землю, другие кружат над головами заблудившихся путников. В поведении хищников есть что-то зловещее.
