Надгробие Дэнни Фишеру - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн"
Сэм уже был здесь.
— Я знал, ты сделаешь это! — закричал он, увидев меня. — Еще со школы, с того первого раза знал!
Я тупо посмотрел на него. Единственное, чего я сейчас хотел, — это смотаться отсюда. Как можно быстрее.
День переезда
17 мая 1934 года
— Доброй ночи, чемпион! — Зеп хлопнул меня по спине и застучал каблуками по лестнице.
Мы повернулись друг к другу. Нелли улыбнулась и обняла меня за шею.
— Первый раз за весь вечер мы остались вдвоем, — прошептала она, — а ты не хочешь меня поцеловать…
Я наклонился к ней, но только наши губы встретились, наверху раздался какой-то шум. Я выпрямился и напряженно прислушался.
— Что-нибудь не так, Дэнни? — спросила она с участием.
— Все в порядке, Нелли, — выдавил я улыбку.
— Тогда почему ты дергаешься? — Она снова потянулась ко мне. — Так ты не собираешься меня целовать?
— Я слишком возбужден, — прозвучал мой неловкий ответ. Не мог же я рассказать ей о том, что меня беспокоило.
— Слишком возбужден, чтобы поцеловать меня? — рассмеялась она.
Моя попытка ответить на ее смех была безуспешной, поэтому я просто поцеловал ее. Она радостно откинула голову.
— Теперь тебе лучше, Дэнни?
Да, мне было теперь легче. На минуту я позабыл обо всем на свете.
— А теперь, Дэнни, можешь идти домой и ложиться в постель. Ты все время нервничаешь: наверное, и вправду очень устал.
Она опять была права: весь вечер я был как на иголках. В ресторане, куда нас затащил Сэм, я вздрагивал от каждого шага за спиной, едва мог есть. Но мне показалось, что этого никто не заметил.
— Ничего страшного, Нелли, — откликнулся я быстро. — Самое главное, не забывай, что я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, что бы ни случилось, — ответила она, подставила щеку для поцелуя и пожелала мне спокойной ночи.
— Спокойной ночи, милая.
Она поднялась по лестнице, я вышел на улицу.
Через несколько шагов я ощутил, что за мной следят. Остановился, оглянулся. Никого. Вновь двинулся вперед, лопатками чувствуя чей-то взгляд. Под фонарем глянул на часы. Шел третий час. Вдруг краем глаза заметил какое-то движение в тени. Резко обернулся, замер, готовый в любой момент убежать.
Из тени под свет фонаря не спеша вышел маленький серый котенок, и я рассмеялся облегченно. Еще немного — и будут грезиться привидения. Пошел дальше.
Огни Деланси-стрит были уже совсем рядом. Я влился в толпу, чувствуя себя здесь в безопасности. Медленно шел я среди людей, и постепенно страх покидал меня.
Мальчишка — продавец газет выкрикивал:
— Утренний выпуск! Спортивные новости!
Я купил газету и развернул последнюю страницу. Моя фотография была в правом верхнем углу. Камера запечатлела меня, когда я стоял над Гарделлой. Гордость переполнила меня, я представил, как все эти люди, что проходили сейчас мимо, будут приветствовать меня — нового чемпиона. Я представил, как изменятся их лица, если они узнают, что я — Дэнни Фишер.
Улыбка мигом слетела с моих губ, когда я увидел, что есть люди, которым не надо было говорить, кто я такой. Из окна кондитерской высунулся Спит, он улыбался мне. Газета выскользнула из пальцев. Ощущение не обмануло меня — они все время следили за мной, дожидались, когда я останусь один.
Спит кивнул человеку, стоявшему на тротуаре. Мне он был знаком. У нас в квартире его звали Сборщиком. Филдс посылал его к тем, кто отказывался платить. После встречи с ним они с радостью расплачивались, если, конечно, могли.
Я быстро нырнул в толпу, борясь с желанием броситься бежать со всех ног. Опасность не грозит мне, только пока я нахожусь среди людей. Оглянулся. Спит и Сборщик шли за мной.
Я свернул на Клинтон-стрит. Людей здесь было поменьше, но все-таки достаточно, чтобы не терять голову от страха. Дальше будет хуже. Следующий квартал обычно пуст в это время. Проскочить его — и окажешься дома. Так и есть — ни души. Шаги мои замедлились. «Не вернуться ли на Деланси-стрит?» — подумал я, оглядываясь. — Нет, поздно. Они слишком близко ко мне. Деваться было некуда — только вперед. Я представил квартал, который мне предстояло преодолеть. Там был маленький тупичок между двумя домами. Узкий — двоим не разойтись. Если доберусь до него раньше них — у меня есть шанс. Большой грузовик начал поворачивать, и я бросился через дорогу прямо перед ним. Завизжали тормоза, послышалась ругань Спита — грузовик отрезал их от меня. До тупичка оставалось еще добрых сто метров, когда я посмотрел назад. Спит и Сборщик только что пересекли шоссе и бежали за мной. Я свернул в тупик, задев плечом стену, прижался к кирпичам и перевел дыхание.
Здесь было совершенно темно, дальше я двигался на ощупь, ведя рукой по стене. Тупик заканчивался глухой стеной, вот она. Где-то здесь, в нескольких футах над землей, должна быть небольшая ниша. Нашел, забрался в нее и развернулся лицом к улице. Глаза привыкли к темноте, и я уцепился за кусок арматуры, зачем-то соединявший стены домов. Мои пальцы уцепились за холодное железо, и я скорчился, ожидая. Только один из преследователей мог сюда пройти. Кровь пульсировала в висках. Я затаил дыхание.
В конце узкого прохода послышался говор. Слов разобрать было нельзя, даже отличить один голос от другого невозможно. Тишина. Приближающиеся шаги.
Вскоре обозначилась фигура человека. Он осторожно двигался во мраке, как и я, ведя рукой по стене. У входа виднелся второй. Отлично.
— Мы знаем, Фишер, — раздался хриплый шепот Сборщика, — ты здесь. Выходи, тебя хочет видеть босс. Он хочет дать тебе возможность исправиться! — Я молчал: знаю я ваше «исправиться»! — Ты слышишь меня, Фишер?
Свет очертил его жирные покатые плечи. Я напрягся и покрепче ухватился за стальной прут. Сборщик был уже в шести футах от меня, пяти… четырех… Меня он все еще не видел. Три фута… два… Пора!
Повиснув на арматуре, я выбросил вперед ноги — точно ему в голову. Он дернулся, почувствовав опасность, но было уже поздно. Мои тяжелые ботинки попали ему в подбородок и лоб. Раздался глухой треск. Сборщик свалился.
Раскачиваясь над ним, я пытался разглядеть, что с ним. Он казался грязным пятном на земле. Тихонько застонал. Я спрыгнул и присел рядом. Он дернулся несколько раз и затих. Осторожно я ощупал его лицо. Так, жить, кажется, будет. Оглянулся. Спит все еще стоял у входа, прислушиваясь. Вскоре донесся его голос:
— Ты нашел его?
Я промычал утвердительно. Чтобы спокойно пойти домой, надо Спита положить рядом со Сборщиком. Спит двинулся вперед.
— Держи его, — окликнул он, — я хочу расписаться на сукином сыне! — в руке его блеснул нож.
Я присел еще ниже и подался вперед. Еще два шага. Так, теперь наступила очередь Спита. Все! Я бросился вперед и ударил его в подбородок. Но кулак только скользнул по лицу, — он вовремя отклонился. Нож! Я успел перехватить лезвие. Острая боль пронзила меня, когда он крутанул нож в моей ладони. Рука рефлективно дернулась, и тут же словно раскаленным железом обожгло бок. Я задохнулся от неожиданного удара, но все-таки сумел перехватить нож. Спит снова повернул его в моей ладони, но на этот раз я выдержал. Свободной рукой он потянулся к моему горлу, я наконец ударил его. Кости пальцев заболели — я попал ему точно в зубы. Но эта боль была приятной. Резко ударил коленом. Он охнул и скорчился. Вывернув ему руку за спину, я поднял его и поставил прямо, уперся плечом в горло, прижал к стене и принялся бить. Бил я его до тех пор, пока у меня хватало сил удерживать его. Наконец я отпустил его руку и отступил. Дышать было тяжело, будто в легкие насыпали песку. Он лежал у моих ног на животе. Я наклонился посмотреть, где нож. Тут же наткнулся — нож по самую рукоятку вошел в бок Спита. Это случилось, наверное, тогда, когда я прижимал его к стене. Не было ни радости, ни печали. Сейчас повезло мне.
Я выпрямился и медленно побрел к выходу из тупика. «Интересно, умер Спит? А впрочем, черт с ним! Все равно. Теперь уже все равно — только бы добраться до постели и лечь. А потом — все будет хорошо. Утром. Я проснусь, и окажется, что мне приснился плохой сон».
