Макс Брэнд - Мчащиеся мустанги
— Кажется, мы повернули в другую сторону, — заметил Том.
— В общем, да, — подтвердил проводник, — но время от времени приходится сворачивать, когда кажется, что вроде бы и не нужно. Положитесь на меня, я веду вас самым легким путем. — И неутомимо затрусил дальше.
— Знаешь что? — обратился к другу Дэвид. — Этот легкий для него путь, возможно, самый трудный для нас и для мулов, но сейчас нам важнее не самый короткий, а самый надежный. Смотри, как он переменился, Том! Словно кот на охоте — оглядывается по сторонам…
Проводник именно так теперь держался в горах, и не только в тот день, но и в последующие. Ежедневно они совершали трудные длинные переходы. Багаж переложили, часть вещей побросали, чтобы освободить Рамону место на одном из мулов. И упрямо шли дальше.
Постепенно прошли сквозь скалы, миновали самую высокую точку, стали спускаться на аргентинскую сторону, вступив в новые края, где горы казались не такими огромными и древними, а выглядели потемнее, помоложе, почище и становились все ниже, будто, обдуваемые ветром, таяли на глазах странников.
Да и путь стал полегче. Все еще было много подъемов, но в целом дорога шла вниз, и настал день, когда они увидели протянувшиеся к востоку равнины Аргентины.
Для них это была земля обетованная. Не важно, какие опасности лежали впереди, — они знали, что большая часть долгого путешествия осталась позади, и когда подъем тропы позволял мельком увидеть вдалеке синюю полоску моря, переглядывались, не в силах сдержать улыбок. Возможно, знай, что их ждет, путники меньше бы улыбались и чаще недоверчиво пожимали плечами, но сейчас их это не очень волновало. С каждым днем они спускались все ниже, сначала на голые склоны верхних Анд, затем в пояс карликовых деревьев, еще ниже — хвойных гигантов, а потом в темные широколиственные заросли, за которыми протянулись бесконечные почти безлесные равнины Аргентины.
Однажды вечером, увидев дым, путешественники остановились.
— Там, — указал рукой Рамон, — живут люди. Хотите туда?
— Мулы отощали, да и мы сами устали, — отозвался Дэвид. — Давайте заедем и поищем пристанище.
— В этом мире где люди, там неприятности, — мрачно заметил проводник. — Ладно, поехали. Карты перетасованы, а кто мы такие, чтобы изменить расклад? Поехали, друзья, да хранит нас святой Христофор!
Том и Дэвид удивились, увидев гаучо таким мрачным и серьезным, но тронули мулов в сторону затянутого дымом селения.
Глава 22
ДА ЭТО КРИСТОФЕР БЛЭК!
Этот дым был не просто дымом из множества труб, хотя, когда они подъехали ближе, к нему примешивался запах стряпни. Глостер понял, что даже три или четыре огромные заводские трубы не смогут создать над городом такого чудовищного облака. Оказывается, оно состояло главным образом из песка. Когда пастбища раскинуты на песчаной почве, то скрепляющие ее корни травы, крупные и мелкие, разрушаются копытами и ветер выдувает песок. Взметаются такие пыльные хвосты, которые видно за десятки миль. Тома поразило, что удушливое облако, которое заволокло окрестности, состояло не только из дыма.
Эта странная незнакомая страна теперь ему стала казаться вдвойне странной, потому что у него на родине природу уродовала рука человека, а здесь сама природа обрушилась песочным зарядом на маленький городишко, стремясь сдуть его с лица земли.
Городок открылся им правильно спланированными широкими улицами. Но на этом его привлекательность и заканчивалась. Вокруг не было ни деревца, ни кустика, ни травинки, разумеется, никаких огородов. Не было тут и ни одного сложенного из камня дома. Только песок, пыль, бесплодная земля, кирпич и рифленое железо.
Все дома, выходящие на улицу, украшали декоративные фасады, но, поскольку строения были поставлены далеко друг от друга и между ними находились открытые пространства, они смотрелись как черные волосы на голове рыжеусого мужчины. Более того, фасады создавали впечатление недолговечности и дешевой претенциозности. Сточные канавы были забиты мусором, присыпанным пылью. Но больше всего поражало обилие рифленого железа. Жители таких временных городков всегда отдавали этому дешевому, прочному, простому в сборке материалу предпочтение, совершенно забывая об элементарных человеческих удобствах, ибо летом сооружения из него становились раскаленной печью, а зимой — рефрижераторами. Железо использовали всюду — и в качестве кровли, и, что совсем дико, для строительства сараев, разных пристроек к кирпичным домам.
В городке царила атмосфера ленивой безмятежности. Его жители и гости работали охотно и много, но только не здесь. Они трудились на бесконечных равнинах, которые приносили им постоянный заработок. В город же приезжали гульнуть и пополнить запасы. Так что городок представлял собой нечто вроде сочетания лавки и салуна для обширного окружающего его края.
Подъехав к первой же фонде, как называют в Аргентине постоялые дворы, путники прошли через подобие бара, где у стоек пили или перекусывали пеоны победнее, затем через обеденный зал получше, и вышли в патио — внутренний дворик, окруженный номерами для постояльцев. Во всем городе Глостер не заметил ни одного двухэтажного здания. Словно строители боялись, что верхние этажи унесет ветром.
Здесь путники узнали, что могут остановиться. Мулов отвели в конюшню, а их самих проводили в номера. Комната, доставшаяся Тому с Дэвидом, была наглухо закупорена, окно закрыто ставнями, дверь заперта на замок, и все же висевшая над городом пыль повсюду была и внутри, наподобие того, как запах копоти лезет во все щели поезда или парохода. Она лежала на простынях, сероватом полу и крышках столов.
Дэвид, улыбаясь во весь рот, присел на краешек койки:
— Удивляешься, Том?
— Чему, Дэвид?
— Ну, скажем, мне!
— Почему тебе, Дэвид?
— Мне и каждому, кто так хочет вернуться в Аргентину. Разве не так?
Том чуть улыбнулся. Он уже привык к тому, что этот дотошный малый угадывал его мысли.
— Здесь мне все незнакомо, — пробормотал, — никогда не видел ничего подобного.
— А станешь ты судить о своих краях по ближайшему ковбойскому городку?
— Нет, — признался Том.
— То же самое и здесь! Когда узнаешь, что такое пампасы, не сможешь свободно дышать ни в каком другом месте!
— Как я понимаю, они очень широкие, — предположил Том, — и очень ровные — хороши для доброй езды.
Мальчик пожал плечами:
— Представь ваш Запад. Там много места, верно? Но для аргентинца он мал! Погляди на карту своей страны — вся испещрена горными хребтами и изрезана на куски реками! Никакого простора! А здесь все по-другому. Можно скакать на перекладных по сотне миль в день, и не хватит жизни, чтобы объехать все. Вот какая эта страна, Том. Здесь есть где раскинуть руки.
