Гленн Маррелл - Будь осторожен, незнакомец!
Чуть погодя его мысли переключились на другие имена — Алби Финн, Джефф Каттл, Лорэйн. Теперь, должно быть, все они уже знают. В таком городишке как Каррсберг слухи расходятся быстро. Лорэйн теперь знает, что он сидит в камере у Эмерика, задержанный по обвинению в убийстве этой жалкой девчонки. Как она это воспримет?
Лорэйн, хотя он этого и не знал, восприняла это стойко, сохраняя, ради покупателей, внешнее спокойствие. Многим уже было известно, кого она угощала ужином накануне вечером, и, сгорая от желания поглядеть, как она себя держит, назойливые кумушки ломились в лавку, покупали ненужные им вещи и изо всех сил пытались узнать что-нибудь. Лорэйн была вежлива, но немногословна, и скрывала свои истинные чувства под маской невозмутимости.
В салуне Халлидей охотно повторял свою историю снова и снова. Его клиенты с интересом слушали, обменивались мнениями, разбирая возможные побуждения виновного. Один из посетителей, доктор Джад Бойд, демонстрировал явное нежелание верить всему, что он слышал.
— Согласен, сейчас это выглядит неважно для Коннигана, — толковал он своим друзьям. — Доказательства, как Мэйс их излагает, звучат убедительно. Но я бы не хотел, чтобы город удовлетворился половиной правды. Человек считается невиновным, пока его вина не доказана. Барт Конниган имеет право на справедливый суд. Вот когда присяжные вынесут свой вердикт, — что ж, тогда будет достаточно времени, чтоб поорать об этом.
— Док, черт побери! — запротестовал Халлидей. — Я говорю то, что я видел!
— Конечно, Мэйс, — кивнул Бойд. — Но ловкий адвокат сможет ослабить твои доказательства, если приложит к этому мозги.
— Может, ты будешь любезен сказать мне, как он это сделает? — поинтересовался Халлидей.
— Ну, к примеру, это преступление произошло ночью. Законник может заявить, что там, на излучине, видимость была не особенно хорошая…
— Я все ясно видел! Луна была яркая…
— А хоть и так, — пожал плечами медик. — Посадят тебя на свидетельское место, Мэйс, в зале суда, и тут, по всей видимости, так начнут тебя допрашивать, как тебе и не снилось. Как насчет этого, Мэйс? Приходилось тебе когда-нибудь давать показания на процессе по делу об убийстве?
— Нет. Никогда, — нахмурился хозяин салуна.
— А мне приходилось, — заявил Бойд. — Несколько раз. Оч-чень интересное занятие…
— Эти ребята, законники, — вмешался еще один посетитель. — Они запросто все вывернут задом наперед.
— Это точно, Дэн, — кивнул Бойд. — Я не раз видел, как свидетель ломался — прямо на куски разваливался под перекрестным допросом. — Он, как бы оправдываясь, улыбнулся окружающим. — Есть что-то такое в этом кресле для свидетелей. И не требуйте у меня объяснений. Но, говорю вам, частенько, когда человек сидит в этом кресле, ему несладко. Умный юрист умеет докопаться до сути вещей. А то еще начнут рыться в прошлом свидетеля, чтобы показать его ненадежность. По сути, заранее и не скажешь, что они могут устроить…
Медик еще довольно долго разрабатывал эту жилу. Халлидей стойко оборонял свою скептическую позицию, изо всех сил стараясь скрыть нарастающее беспокойство. Может, Бойд и в самом деле знает, что говорит? Может, он, Халлидей, действительно окажется в опасном положении, когда выйдет на свидетельское место, чтобы повторить свою ложь — под присягой? Какое там они словечко для этого придумали?.. Лжесвидетельство, ложное показание под присягой. Ну да, он об этом слышал. За это положено суровое наказание. И что будет, если случится самое худшее? Если адвокат понаделает пробоин в его показаниях? Тогда подозрения обратятся против него самого…
Пока бессовестный кабатчик боролся с новыми страхами, весть о преступлении достигла еще одного заинтересованного человека — хозяина «Дубльве в рамке». Кладовщик Уотлинга был в городе — закупал провизию. Когда ему рассказали о жестоком убийстве рыжей девчонки, он высказал мрачное предположение — и это предположение вскоре дошло до ушей Ната Ролинза.
— Давно уж мы, ребята с «Дубльве», не развлекались. Может, мы и не станем ждать, пока этот койот Конниган пойдет под суд. А может, мы, черт возьми, вытащим его из этой тюрьмы и линчуем!
Редактор «Обозревателя», сидя в своей тесной конторе, долго размышлял о словах кладовщика, потом начал рыться в старых папках.
— Сэм, — спросил он своего печатника, — ты видел когда-нибудь, как линчуют? Я видел. Поганое это дело, суд Линча.
— Для нашего бизнеса — вовсе не поганое, — заметил печатник. — Такая штука — большое событие, о нем писать и писать можно, Нат.
— Это точно, — задумчиво согласился Ролинз. — Только знаешь что, Сэм? Приходит такой день в жизни любого газетчика, когда ему приходится пожертвовать сенсацией, даже не допустить, чтобы что-то случилось, если он в силах…
— Не допустить, чтобы случилось? — захлопал глазами печатник. — Нат, я что-то не уловил вашей мысли…
— Ну и Бог с ней, — нахмурился Ролинз и принялся еще старательней перебирать старые папки.
На ранчо «Дубльве в рамке» Стив Уотлинг выслушал рассказ кладовщика от первого слова до последнего, потом заставил все повторить еще раз. После этого он позвал своего управляющего и велел собрать всех работников ранчо.
— В городе беда случилась, — сказал он управляющему. — Санни Барстоу убита выстрелом в спину — дело рук этого омбре Коннигана.
— Санни — эта рыжая красотка, девчонка, что у Халлидея в салуне рулетку крутила? — Управляющий угрюмо выругался. — Черт побери, Стив! И как это такое Дело может человеку в голову прийти?
— Конниган, — хмуро ответил ранчер, — это убийца по натуре, если я хоть что-то в людях понимаю.
Из спального барака высыпали ковбои и послушали, как кладовщик в третий раз рассказывает историю. Глаза запылали гневом. С окаменевшими лицами они бормотали страшные проклятия. Не прошло и нескольких минут, как жуткое слово «линч» зазвучало тут и там. Уотлинг опустился в кресло с плетеной камышовой спинкой у себя в патио и наблюдал, как его люди накручивают себя до состояния бешеной ярости. Холодно и методично взвешивал он возможные последствия смерти Санни. Неужели у Коннигана так руки чесались, что он докатился до убийства? Впрочем, не имеет значения. Он надежно заперт в тюрьме, а для Уотлинга это и было самым главным.
Из дому вышла Алисия, недоуменно сдвинула брови при виде взбудораженных ковбоев и села рядом с мужем. Люди, заметив ее, отошли подальше, чтобы она не могла слышать их разговоры.
— В чем дело? — спросила она мужа. — Что так взбудоражило этих людей?
— Ну-у… — Уотлинг полуприкрыл глаза и начал сворачивать сигарету. — Я думаю, ее все любили.
