Королева Озер. Белая скво. Призрак у ворот. Рассказы. - Майн Рид
Неожиданно мне в голову пришла мысль, что среди соперников, представших моему воображению, он был самым подозрительным. Трудно представить себе более привлекательного мужчину, чем капитан Рафаэль Морено: и лицо, и фигура у него были хороши. Именно такой мужчина способен пленить ее сердце. К тому же у него были для этого все возможности. Наверняка он не остался слеп к ее красоте, или она сама не была бы привлечена его внешностью и высоким положением. Ее отец может быть потомком королей этой земли, а его дядя сейчас этой землей владеет. Отец девушки лишь возделывает землю, он скромный садовник, продающий на рынке плоды своего труда. Капитан же Морено в глазах индианки — все равно что английский сквайр в представлении деревенской девушки. Он ослепителен и неотразим.
Эти и другие мысли промелькнули у меня в голове. Я вспоминал, как Морено защищал девушку от нападок полковника Эспиносы, вспоминал выражение на его лице, явное выражение гнева.
Потом вспомнил нашу недавнюю встречу на Калле де Платерос, когда он передал мне приглашение, которое я с такой готовностью принял. Мы тогда подшучивали друг над другом и смеялись. Может быть, он тогда только прощупывал меня, а думал не о своих кузинах Коварубио, а о Королеве озер? Так ли это или нет, но в тот момент я весь был охвачен подозрениями.
Меня задели его насмешки. Я не мог отделаться от тревоги, что он разгадал мои мысли. А они слишком серьезны и болезненны, чтобы над ними смеяться. Однако, нельзя проявлять свое раздражение. Поэтому я что-то небрежно ответил, стараясь показать, что смеюсь вместе с ним. Не очень удачная получилась попытка.
Он, казалось, не заметил моей досады, но продолжал тем же легким, веселым тоном:
— Кстати, caballero, вы так и не сказали мне, что думаете о моих кузинах.
— О ваших кузинах? О ком вы говорите, капитан Морено?
— Конечно, о сеньоритах Коварубио.
— Что я могу о них думать, если никогда их не видел?
— Но вы их видели. И не только видели, но и говорили с ними. И мне рассказывали, хотя это только слухи, что вы произвели на них очень благоприятное впечатление, особенно на Игнасию. Могу честно сказать, хотя я и ее кузен, что она очень красива. Хотя все больше восхищаются Марианитой. Но, наверно, не из-за красоты, а потому, что она кокетка. Скажите мне откровенно, caballero, кого из них вы предпочитаете?
Я так удивился, что почти потерял дар речи. Мне показалось, что Морено лишился рассудка.
— Вы, конечно, шутите надо мной, капитан Морено?
— Нисколько, я говорю совершенно серьезно. Но неважно, не буду сейчас настаивать. Когда немного получше познакомитесь с юными леди, я надеюсь, вы поделитесь со мной своим решением. Но смотрите, вот и наша цель — дом с круглым куполом и часовней, за группой смоковниц. Прошу разрешения проехать вперед в качестве вестника, чтобы сообщить о вашем прибытии! Конюшни Ла Соледад, наверно, нуждаются в очистке, чтобы принять лошадей вашего отряда.
Конечно, он получил такое разрешение и ускакал вперед, оставив меня в недоумении.
А мы поехали дальше, и я напрягал мозг, пытаясь вспомнить, где и когда мог видеться с сеньоритами Коварубио. Видел их и даже говорил с ними! Больше того, понравился одной из них, Игнасии! Ничего подобного. Если Морено не шутит, он, должно быть, спятил или самым загадочным образом заблуждается!
Конечно, я встречался с несколькими мексиканскими сеньоритами, не зная их имен, встречался на Пасео и на Аламеда. С некоторыми здоровался и даже разговаривал. Может, среди них были сестры Коварубио? Если это так, то рассказы о всеобщем восхищении ими — всего лишь миф. Не могу вспомнить такую, которой я восхитился бы. Но тут мне пришла в голову другая мысль. Может, кто-то другой в мундире конных стрелков познакомился с девушками, был по ошибке принят за меня, и это ему адресовано приглашение провести канун Рождества в Ла Соледад.
Размышляя таким образом, я уже начал опасаться, что попал не в свои сани, вернее, меня посадил в них Морено. Если действительно произошла ошибка, а кажется, что так оно и есть, я буду глупо выглядеть на празднике. Ведь я вызову разочарование, а может, даже досаду у Игнасии и Марианиты, той самой, которой восхищаются больше.
Однако я в этом не виноват. Вся вина падает на кузена Рафаэля, и ему придется извиняться перед расстроенными дамами. Успокоив себя этой мыслью и другой, гораздо более приятной, я больше не сожалел об ошибке, которая привела меня в дом дона Хоакина Коварубио.
Мы были теперь совсем близко к дому и видели, что это массивное прямоугольное сооружение в мавританском архитектурном стиле, с плоской крышей, окруженное оградой, в которой находился большой центральный вход. Через него можно было попасть во двор. Рядом с домом, частично соединяясь с ним, стояла capilla, или часовня, под куполом из блестящей плитки. В глубине располагались пристройки, а еще дальше ranchitas (дома для батраков), в которых живут работники поместья. Повсюду росли агавы. Судя по всему, дон Хуанито действительно, как назвал его Морено, владелец magueyal (плантации агавы). Большое строение в глубине, напоминающее амбар, несомненно, tinacal — фабрика, на которой путем брожения сока гигантского алоэ производят местный спиртной напиток — pulque.
На площадке перед главным зданием были заметны следы приготовлений к большому празднику. Был воздвигнут большой навес. Столбы, его поддерживающие, украшены цветами и зеленью, а под навесом множество прилавков, на которые торговцы выкладывали разнообразные продукты, напитки, косметику.
Было еще слишком рано, и те, кто должен был участвовать в празднике, еще не собрались. Минуя эти временные сооружения, мы подъехали к дому.
В дверях дома стоял, встречая нас, почтенный пожилой джентльмен. Мне
