Зейн Грей - Техасский рейнджер ; Клан Аризоны

— Нет, Юкер, только не я. Она — женщина. Я бы опасался ее больше, чем любого мужчину.

— Что ж, тебе придется убить Блэнда, и Чесса Аллоуэя, и Рагга, а может быть, и еще кое-кого, прежде чем ты сможешь уехать отсюда по тропе через горы с этой девочкой.

— Почему? Разве нельзя сделать иначе? Поволочиться немного за миссис Блэнд, отвести ей глаза, усыпить ее бдительность, и в подходящий момент улизнуть отсюда без всякой стрельбы?

— Не вижу, каким чудом можно это устроить, — серьезно возразил Юкер. — Когда Блэнд уезжает, он оставляет здесь многочисленных шпионов и дозорных для наблюдения за дорогами, ведущими в долину. Все они вооружены ружьями. Мимо них и мышь не проскользнет. Но когда хозяин дома, дело другое. Только, конечно, следует иметь в виду, что и он, и Чесс постоянно начеку, а глаз у них цепкий. Оба они домоседы, если не играют в monte или покер у Бенсона. Так что, по-моему, лучше всего выбрать подходящее время где-нибудь после полудня, словно бы невзначай подъехать с парочкой лошадей, придушить миссис Блэнд или стукнуть ее по голове, забрать Дженни и на всем скаку — ходу из долины. Если повезет, можно будет провернуть все дело и без помощи оружия. Но я считаю, что надежнее будет не пожалеть немного свинца и сначала прикончить по крайней мере Блэнда или Аллоуэя. Я учитываю, конечно, что вернувшись домой и узнав о твоих участившихся визитах к миссис Блэнд, они, естественно, станут ожидать результатов. Чесс тебя не любит — не то, чтобы по каким-то особым причинам: просто ты быстро управляешься с револьвером; может быть, даже быстрее его. В этом-то и вся чертовщина: никто не может сказать, какой из двух стрелков более ловкий, пока они не встретятся. И в этом же, кстати, вся привлекательность такой смертельной игры, — возможно, ты сам когда-нибудь ее испытаешь. Блэнд к тебе будет относиться вежливо, если не возникнет другого повода, да и тогда не думаю, чтобы он решил лично поквитаться с тобой. Он пошлет Чесса или Рагга убрать тебя с дороги. Но запомни: Блэнд не трус, и если ты подвернешься ему под горячую руку, тебе придется действовать попроворнее, чем с Бузомером!

— Отлично! Что будет, то будет, — спокойно ответил Дьюан. — Главное, иметь лошадей наготове и выбрать подходящий момент, а затем быстро, не мешкая, проделать весь фокус.

— Да, в этом единственный шанс на успех. И в одиночку тебе не справиться.

— Придется справиться. Не стану же я просить у тебя помощи! Держись в сторонке и не высовывайся.

— Ладно, я все-таки рискну, — ворчливо заявил Юкер. — Я намерен помочь Дженни, и ты можешь заложить последний песо, что от своего намерения я не отступлюсь. В лагере наберется человека четыре, не более, кому придет в голову подстрелить меня — Блэнд и его подручные, да еще, пожалуй, бледнолицый Бенсон-Заяц. Если, скажем, тебе удастся вывести из игры Блэнда и Чесса, то с остальными двумя я как-нибудь справлюсь. К тому же я — одинокий и дряхлый старик; что изменится от того, если меня и прикончат? Я умею рисковать так же, как и ты, Бак, хоть я и боюсь стрельбы. Ты правильно сказал: «Лошади наготове, подходящий момент, и действовать, не мешкая!» Так что с этим решено. Теперь давай обсудим все мелкие детали.

Они беседовали и строили планы, хотя планировал, в основном, Юкер, а Дьюан слушал и поддакивал. В ожидании возвращения Блэнда и его лейтенантов Дьюану неплохо было бы подружиться с остальными обитателями долины, посидеть пару раз за игрой в monte или проявить стремление потратить немного денег. Оба заговорщика сошлись на том, что миссис Блэнд они будут навещать ежедневно — Юкер, чтобы передавать Дженни ободряющие известия и предупреждать в случае чего, а Дьюан, чтобы любой ценой отвести глаза хозяйки от готовящегося похищения. Обсудив все предварительные мероприятия, они решили немедленно приступить к их выполнению.

Завоевать расположение большинства местных добродушных изгнанников общества не составляло особых трудностей. Они привыкли в прошлом общаться с людьми, предпочитающими закон и правопорядок бегству в тайные, затерянные в глуши поселения, где они рано или поздно опускались до самого низкого уровня. Кроме того, ко всем утратам они относились с беспечной легкостью: как нажито, так и прожито. Поэтому сама жизнь протекала здесь столь беззаботно, и обычно так же дешево заканчивалась. Однако среди них были и такие, которые вызывали у Дьюана страшный, необъяснимый гнев и отвращение. Он не переносил их присутствия. В их обществе он терял контроль над собой. Он чувствовал, что каждое их слово, жест, поступок, — все, что угодно, — в любой момент могут пробудить тот роковой инстинкт, совладать с которым он будет не в силах. И Бенсон-Заяц был одним из таких людей. Благодаря ему и подобным ему типам Дьюан не терял ощущения реальности окружающего. Они не позволяли ему забыть, что здесь, в укрытой среди скал долине, находится разбойничий притон, логово бандитов и убийц, проклятое место, запятнанное кровью от гнусных деяний схоронившихся здесь преступников. И из-за этого атмосфера здесь постоянно была накалена до предела. Любая веселая, беззаботная, праздная минутка могла во мгновение ока завершиться жестоким и трагическим финалом. Иначе и не могло быть в подобном скоплении отчаянных сорвиголов.

Тяжелее всего Дьюан переживал двойственность окружающего его мира. Прелестная, солнечная, благоухающая долина, райское место, о котором можно только мечтать; всегда голубые или обрамленные золотой каймой вершины гор, желтая река, медленно и величаво несущая свои воды, пенье птиц в тополиных рощах, лошади, мирно пасущиеся или гарцующие у водопоя, играющие дети, женщины, жаждущие любви, свободы, счастья; отвергнутые обществом правонарушители, разъезжающие здесь повсюду, свободные и беспечные как в выражениях, так и в обращении с деньгами. Они уютно жили в своих глинобитных хижинах, курили, играли в азартные игры, болтали, смеялись, проводили в безделье долгие праздные часы, — и в то же время все здесь было лживо и обманчиво, пропитано насквозь духом зла, и в любой момент под действием этого зла все готово было обрушиться, обернувшись самой страшной своей противоположностью. Дьюан скорее чувствовал, чем видел черные мрачные тени, сгущавшиеся над долиной.

Тем временем, без всякого повода или поощрения со стороны Дьюана, миссис Блэнд страстно влюбилась в него. Начало романа никоим образом не лежало на его совести. Она сама бросилась в любовную интригу, как в омут головой. Ему не нужно было быть слишком проницательным, чтобы заметить это. И удерживало ее в определенных рамках лишь недавнее знакомство с объектом се обожания, а также до поры, до времени и льстящий ее самолюбию факт вежливого и внимательного отношения к ней Дьюана. Он всячески старался ей угодить, развлечь, пробудить в ней интерес, очаровать ее, но всегда с неизменным почтением и деликатностью. Тут он был на высоте, и это до сих пор облегчало его роль. Он надеялся, что сможет провести всю игру до конца, не заходя слишком далеко.