Сергей Юров - Длинный Нож из форта Кинли
Индеец рассказал Дэйлмору, как Апа Ямини нашел его вдали от лагеря, когда он был на охоте, и принес весть о том, что жизнь сержанта в опасности. Сказав вождям, что они намерены посетить деревню клана Дурных Лиц, Голубая Сова и Апа Ямини разобрали палатку, погрузили ее на травуа и отправились на лошадях в Черные Холмы. Положив сержанта на одну из лошадей, они углубились в горы и поставили типи на небольшой поляне, окруженной лесом. Здесь бежал маленький ручей, а по обе стороны от него расстилалось тучное пастбище для лошадей. Это его звонкое журчание услышал Дэйлмор, пробудившись от долгого, тяжелого сна.
— Как твоя жена, Хинакага? — спросил сержант.
— Умерла, — вздохнув, сказал индеец.
— От этой болезни нельзя излечиться даже белым людям.
— Белые торговцы и заразили ее, — с горечью в голосе произнес Голубая Сова. — Белый человек всегда приносит с собой беду для индейца. Приходит торговец, и воины сходят с ума от огненной воды. Появляются Длинные Ножи, и кровь льется рекой в лагерях краснокожих.
Дэйлмор сжал зубами сигару. Индеец говорил правду, но правдой было и то, что военные отряды тетонов, шайенов и арапахо так же проливали кровь белых, зачастую кровь ни в чем не повинных людей.
— У меня тяжело на сердце от твоих слов, Хинакага, — сказал он. — Ты скорбишь о своем народе, но, поверь, я много раз видел изуродованные трупы простых мирных жителей границы. И в этом повинны твои соплеменники…
— Кто заставляет их селиться на землях индейцев? — перебил Голубая Сова. — Их с каждым годом становится все больше. Скоро нельзя будет индейцу пройти и полдня, чтобы не наткнуться на ферму белого человека.
— Но индейские вожди подписывают договора, по которым вы отдаете свои земли в обмен на еду, оружие, боеприпасы…
— Ха! — снова перебил Дэйлмора индеец. — Эти жалкие клочки бумаги подписывают либо трусы, либо пьяницы. Уважающий обычаи краснокожий никогда не станет продавать свою землю, где покоится прах его предков.
Это был тяжелый разговор. Голову Дэйлмора сжали тиски боли. Когда он приложил руку ко лбу, индеец заметил это.
— Извини, Тэ-ви-то, — сказал он мягко, переиначив имя сержанта на свой лад. — Я был слишком резок. Мы продолжим этот разговор, когда ты выздоровеешь и встанешь на ноги.
— Да, конечно, — промолвил Дэйлмор, тяжело дыша. — Отложим откровенную беседу на будущее.
Через день в палатку вернулся Апа Ямини. Он выглядел усталым и изможденным, но его глаза светились радостью. Голубая Сова, поджаривавший на углях тушку куропатки, поднялся и подошел к нему.
— Ну, что, сынок? — нетерпеливо спросил он.
Апа Ямини заулыбался, обнимая отца.
— Отец, я выдержал испытание. Мне было тяжело, но я выдержал его. Вещий сон приснился мне только сегодняшней ночью Такого голубого неба, которое привиделось во сне, я не видел никогда в жизни. Сначала я любовался им, а потом вдруг понял, что Отец Солнце неспроста открыл для меня голубую высь. Я начал заклинать его послать мне любую вещую птицу, чтобы она сжалилась надо мной и объявила мое настоящее имя. Долго мои молитвы возносились к небу без всякого результата. Наконец я увидел едва заметную черную точку в бездонной синеве неба. Она постепенно становилась больше и больше и вскоре превратилась в великолепного орла. Орел был таким черным, что и ворон мог позавидовать его оперенью. Он опускался все ниже. Я уже знал, что он летит ко мне. Все во мне задрожало, когда я услышал его голос. «Апа Ямини, — сказал он. — Я, черный орел, в последний раз называю тебя твоим детским именем. Отныне ты будешь носить имя Ванбли Сапа, ибо я — твоя вещая птица и твой тайный помощник. Носи это имя с честью для себя и своего народа». Орел взмахнул крыльями и опять превратился в далекую черную точку, чтобы вскоре исчезнуть совсем. Таким был мой вещий сон, отец.
Голубая Сова прижал к себе сына и долго гладил его по голове. Давно он не ведал такой радости.
Сын для него был последним утешением, и Хинакага Нто испытывал настоящее счастье.
Дэйлмор молча лежал на шкурах, с улыбкой поглядывая на своих спасителей. Монолог юноши прозвучал на языке сиу, однако он догадался, что сын Голубой Совы сумел пройти испытание.
— Хинакага, — обратился он к индейцу, — пусть Апа Ямини подойдет ко мне.
Голубая Сова подвел сына к Дэйлмору и заставил его сесть на край лежанки. Сержант взял руку юноши и крепко пожал ее.
— Спасибо, Апа Ямини, — сказал он, глядя в блестящие черные глаза молодого индейца. — Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня.
Юноша смотрел на сержанта какое-то время, затем бросил взгляд на своего отца. Голубая Сова присел рядом с ним и перевел слова Дэйлмора. Юноша закивал головой, улыбнулся и сказал что-то на языке сиу, дотронувшись рукой до амулета на груди сержанта.
— Мой сын сказал, что не мог поступить иначе, — перевел Голубая Сова. — Он узнал амулет отца, висевший на шее Длинного Ножа, и понял, что перед ним друг.
— Я вижу, индейский юноша стал воином, — сказал Дэйлмор. — Каково теперь его настоящее имя?
— Ванбли Сапа, Черный Орел, — с гордостью произнес Голубая Сова, обняв сына за плечи.
— Прекрасное имя для воина, — заметил Дэйлмор.
Устремив взгляд перед собой, он задумался. С тех пор, как Хинакага Нто рассказал ему о том, что случилось в предгорьях Черных Холмов после схватки с военным отрядом, Дэйлмора занимала одна неотвязная мысль, один зловещий вопрос: почему Кенни Фрейзер бросил его и оставил умирать в одиночестве? Мог же он взять с собой раненого однополчанина, пусть даже умирающего, чтобы его тело не досталось в пищу воронам и стервятникам. Неужели его душа настолько очерствела, что он таким жестоким образом отплатил первому сержанту за свое поражение в той давней драке? Если это действительно так, то Кенни Фрейзер был самым отпетым подлецом, который когда-либо встречался Дэйлмору на пути. Единственное, что могло оправдать подлый поступок Фрейзера, было то, что ему, возможно, не дали забрать Дэйлмора индейцы разбитого военного отряда, оказавшегося поблизости. Это предположение мог подтвердить или опровергнуть только Ванбли Сапа, и сейчас он был рядом.
— Хинакага, — обратился Дэйлмор к индейцу, — спроси у сына, видел ли он в тот день у подножия холма еще одного Длинного Ножа. Мне нужны подробности.
Отец повернулся к сыну и, переговорив с ним, сказал:
— Ванбли Сапа видел одного солдата, который скакал к своему отряду по прямой от подножия холма.
— Были ли поблизости индейцы, которых он мог увидеть?
— Не было никого, кроме погибшего на склоне вождя, — перевел Голубая Сова ответ сына.
Дэйлмор тяжело вздохнул. Значит, бывший конфедерат попросту оставил его подыхать как собаку в глуши индейской территории. И если бы не Ванбли Сапа, то его ожидал бы именно такой конец. Негодяй!.. Бесчеловечная тварь!.. Нет, стоит выкарабкаться, чтобы посмотреть в глаза этому грязному подонку. Дэйлмор вспомнил отчаянную скачку за индейским вождем, угрюмую физиономию скачущего позади Фрейзера, блеснувший в руке вождя ствол кольта и резкую боль в голове. Потом он упал с лошади. Упал на валун. Это он помнил. После потерял сознание. Но оно к нему возвращалось. Он лежал на земле, ощущая привкус крови на своих губах, и слышал быстрые выстрелы Фрейзера. Стоп! Он также слышал его голос. Конечно же, голос Фрейзера. Нет, это было не во сне. Фрейзер что-то говорил ему, но что он сказал?
