Луис Ламур - Вниз по склонам холмов
— Одного из них я знаю, — неожиданно произнес Дэрроу. — Понятия не имею, как его зовут, но в лицо знаю.
— То есть?
— Понимаешь, как-то я был в лагере с одним из этой парочки… Я узнаю лагерную обстановку — у людей ведь складываются какие-то привычки…
— А имя никак не можешь вспомнить? Это могло бы помочь.
— Попытаюсь. Может, вспомнится…
Они продолжили путь. Следы детей исчезли, и потому всадники разделились, отыскивая отпечатки тяжелых копыт жеребца.
— Знакомые места, — заметил Сквайрс. — Как-то у нас была встреча южнее Хорс-Крик, возле Грина. Если память мне не изменяет, в июле. Одиннадцать лет назад — а кажется, будто недавно… — Прищурившись, он посмотрел на горные вершины. — Надо бы поскорее найти детей. Наступают холода.
— Найдем, теперь я это чувствую, — отозвался Коллинз.
Места здесь были красивые; осенний воздух был чист и прозрачен, на воде плясали яркие солнечные блики, а золотые осины мерцали в своем непрестанном трепете. Красные листья разбросанных по горному склону кустов и деревьев казались брызгами крови.
Дорога становилась труднее. Глубокие ущелья рассекали горные склоны. Им постоянно встречались олени, а однажды маленькое стадо лосей. На земле изредка попадались следы волков и пум, а на деревьях — отметки бобровых зубов.
— Мы перебили здесь почти всех гризли осенью тридцать шестого и весной тридцать седьмого, — рассказывал Сквайрс. — Нам тогда приходилось опасаться индейцев-черноногих, которые бродили поблизости, а дружбы между нами в те времена отнюдь не было. Однажды нам с Джо Миком и Расселом Осборном пришлось принять участие в серьезной схватке — в тот раз черноногие едва нас не побили… А с гризли в те дни встречались чуть ли не все. Помню, мы с Расселом шли вверх по ручью, направляясь к Йеллоустон-ривер… Вот только в каком году — не помню… И вот мы с ним увидели, как восемь или девять гризли стоят на задних лапах и объедают с кустов ягоды — аж за ушами трещит… На нас они даже не обратили внимания, посмотрели и продолжали есть…
Внезапно Скотт Коллинз остановился. Он нашел ясно различимые следы детей и накладывавшиеся на них отпечатки Копыт жеребца.
— Ред выслеживает их! — крикнул он Сквайрсу, который отъехал на несколько ярдов в сторону, чтобы осмотреть землю вокруг плоского камня.
— Здесь они немного отдохнули, — сказал горец. — Я так и подумал, когда увидел этот камень. Где бы я сел, будь усталым мальчиком? Здесь. И точно, они тут были.
Подъехав, Скотт наклонился и пригляделся к следам. Движения его были легкими и быстрыми. Пока он изучал отпечатки на земле, Сквайрс пояснял:
— Малышка устала. Волочит ноги больше, чем когда-либо раньше. Но вот, взгляни-ка сюда: мальчик соорудил себе что-то вроде сумы. Видишь, где он ее поставил? — Сквайрс усмехнулся. — Знаешь, что я думаю? Мальчик прокрался обратно, в их лагерь, и пока они за ним охотились, стащил кое-что из припасов. По крайней мере, я надеюсь, что он поступил именно так.
Они поехали дальше. Теперь впереди был Коллинз. Подавляя в себе неотступную тревогу, он старался спокойно оценить положение. До сих пор дети имели хоть какое-то пропитание, но что будет дальше?
Коллинз надеялся на удачный исход, но когда? Скоро начнутся морозы. «Я найду их, — твердил он себе, — я должен их найти». Думая о Харди, Коллинз невольно гордился мальчиком. Сын хорошо усвоил его уроки и теперь сумел припомнить и использовать все, что знал.
После полудня возле маленького ручья они вновь потеряли след. Он совершенно исчез под многочисленными лосиными следами — стадо, чем-то изрядно напуганное, порядочно покружило здесь.
Ничего похожего на следы человека или лошади им не удалось обнаружить на лугах, объеденных и истоптанных оленями, лосями и даже несколькими бизонами, редкими в этих местах. Однажды им показалось возле куста что-то похожее на след мокасина — смутный полуотпечаток ноги, который они не решились безоговорочно признать человеческим. Дети, лошадь и их преследователи исчезли, словно унесенные ветром.
Рассыпавшись по лесу, трое мужчин продолжали поиски. Им и раньше случалось терять и снова находить след, и потому они не были слишком обескуражены. Трава все еще оставалась зеленой, а сбегавшие с гор ручьи — прозрачными и светлыми, но им не удалось отыскать ни одного места, где паслась бы лошадь, и ни единого следа на берегу.
— Скоро мне придется возвращаться, — с неохотой проговорил Фрэнк Дэрроу. — Зима на носу, и мне нужно позаботиться о стаде. — Этот немногословный человек был почти начисто лишен иллюзий, а верность хранил только своим друзьям. — Поверь, Скотт, это не потому, что я хочу бросить вас в беде.
— Я знаю, Фрэнк. Поезжай, когда сочтешь нужным.
Этим вечером вокруг лагерного костра царило мрачное безмолвие. Все трое чувствовали себя подавленными тем, что не сумели отыскать следы.
— Они свернули, — сказал Дэрроу. — По-моему, вся эта компания свернула куда-то в сторону.
Они обсудили все возможности, взвешивая каждую. Им надо было поставить себя на место детей, представить себе, что сами они сделали бы в подобных обстоятельствах.
— Сомневаюсь, чтобы они пошли в горы, — сказал Сквайрс. — Уж очень трудным выглядит подъем.
— Харди может рискнуть, — отозвался после секундного раздумья Коллинз. — Он всегда любил лазать по горам и может отважиться пойти туда, куда никто не предполагает. Но будет изо всех сил стараться не потерять направления на форт Бриджер.
Никто из них не хотел возвращаться, но все чувствовали, что зашли слишком далеко, и наконец решение было принято. Однако Скотт с каждым шагом чувствовал все больший страх от того, что они покидают его сына и его маленькую подругу. Он не хуже других понимал, что времени на поиск остается все меньше. Наставала пора зимних бурь, которые промчатся по долинам, чтобы одеть холмы снегом, и тогда ни один легко одетый ребенок не останется в живых.
Скотт Коллинз знал и любил эти места, но он знал и все таившиеся здесь опасности. И как избегать их и что надо сделать, чтобы выжить, — тоже. Вы не можете воевать с природой; чтобы жить среди нее, вы должны стать ее частью; вам необходимо жить вместе с деревьями и ветром, ручьями и растениями, холодом и жарой, всегда немного поддаваясь им, но ни в коем случае не чрезмерно.
Впервые Коллинз по-настоящему оценил ту тяжелую борьбу, которую пришлось вести им с сыном, чтобы выжить. На ферме, где вырос Харди, ничто не давалось легко. Выжить там можно было лишь собственным тяжким трудом. Ночью, когда холодные зимние ветры завывали вокруг их дома, в нем было тепло и уютно — но только благодаря тому старанию, с которым Коллинз построил этот дом. Он не позволял себе и малейшей небрежности, все было сделано очень тщательно.
