Луис Ламур - Джубал Сэкетт
Рот пересох. Я слизывал росу с листьев. Но разве этим напьешься? Ценой невероятных усилий я преодолел ничтожно малое расстояние, или мне так показалось, но упорно, отчаянно продолжал ковылять. Я чувствовал, что у меня жар. Возможно, рана загноилась, потому что кожа была повреждена, хотя кость не торчала наружу. Неожиданно мой костыль попал в нору суслика, и я упал лицом в траву, почти потеряв сознание от невыносимой боли. Сколько так лежал, не знаю. Затем начал медленно собираться с духом. Встав на одно колено, снова заставил себя подняться. Когда уже силы оставили меня и тупая слабость завладела всем моим существом, я, оглянувшись, увидел низкий кустарник, несколько отдельно стоявших деревьев и маленький лесок, как бы взбегавший по горе.
За деревьями текла речка. Ступив под сень листьев, я обнаружил, что речка вытекает из пещеры.
Вода и убежище!
Большое старое упавшее дерево, лежащее у входа в пещеру. Усевшись на него, я сбросил с плеч мешок, достал из него пистолеты и положил их позади бревна вместе с луком и колчаном. Вокруг валялось несколько больших сломанных веток. Пара из них оказалась достаточно прочной, чтобы соорудить из них надежный костыль, но я несколько минут сидел, уставившись на воду, не имея ни малейшего желания двигаться.
Потом все же поднялся, проковылял к воде и долго пил, набирая полные пригоршни. До моего бревна было всего три шага. Доскакав до него, я сел и задремал.
Солнце пригревало вовсю, день становился жарким, но меня это уже не тревожило. Вода и укрытие — я имел все, что необходимо путнику.
Столько планов, столько мечтаний! И вот тебе на!
И женщина, которую я обещал найти…
Перед закатом я заглянул в пещеру. Она выглядела просторной и сухой, несмотря на то, что в ней текла вода. Забравшись в уголок, я заснул.
Утром, выбравшись из пещеры, я добрел до бревна и стал обдумывать свое положение. Слабость одолевала меня, я нуждался в лечении, отдыхе и запасе пищи. Питаясь очень экономно, я рассчитывал растянуть бизонье мясо, которое у меня осталось, на неделю, надеясь к тому времени немного окрепнуть.
Сидя на бревне, я пытался спланировать свои действия. Вокруг, наверное, росли съедобные растения. Со своей «лавочки» я уже заметил два или три таких. Надо использовать все, что есть.
Вход в пещеру хорошо замаскирован и скрыт от того, кто мог бродить вблизи, но мои действия, несомненно, привлекут внимание тех, кто живет неподалеку. Однако я не заметил никаких признаков стоянки индейцев, хотя мое убежище представляло собой весьма подходящее место для лагеря.
Я снова задремал, а может, потерял сознание. Не знаю. Голова гудела, я чувствовал себя совершенно разбитым, меня мучил жар. Я высматривал съедобные растения, но подняться и собрать их не было сил. Пошарив в мешке, достал еще кусок драгоценного бизоньего мяса и чуть-чуть откусил, а потом, повинуясь внезапному озарению, пошарил сзади себя и, найдя пистолеты, переложил их с влажной земли на сухой мешок. Это была самая большая ценность, которую я имел, и не только потому, что их дал мне отец.
«Возьми их, — сказал он. — Ты умеешь отлично обращаться с ними. Может быть, они когда-нибудь спасут тебе жизнь. — Он повертел пистолеты в руках, любуясь их красотой, их гармоничностью. — Их создавал искусный мастер. Он работал над ними долго и с любовью. Если то, что говорят, правда, то он ставил на них свое будущее».
Солнце ласково пригревало. Не хотелось шевелиться. Огромная распухшая нога, тяжелая и неуклюжая. Но чтобы выжить, я должен шевелиться.
Медленно, с мучительным усилием я поднялся и заковылял к воде. Превозмогая боль, спустился к реке. Потом приметил неподалеку водяной кресс, собрал несколько стебельков и съел. Внезапно сообразив, что может произойти, если снова потеряю сознание, я спрятал пистолеты в углу пещеры под сухим бревном.
На другой день мне удалось поставить несколько ловушек. Зайцы и белки здесь сновали повсюду. На опушке леса собрал немного колосьев. Отек не спадал. Тогда я сделал из коры подобие чаши, вскипятил в ней воду и, отрезав от штанины кусок оленьей кожи, вымыл ногу горячей водой. После такой ванны мне стало легче. Ночь прошла спокойнее, и утром я снова нагрел уже побольше воды и вымыл не только ногу, но лицо и руки.
Заменив шину на более удобную, я отправился за водой, а заодно проверить ловушки у реки. Возле одной из них я увидел четкий след — след мокасина, больше, чем мой. На секунду я застыл на месте. При мне был только нож. Лук и колчан со стрелами остались в пещере, из-за костыля я не мог нести одновременно их и сосуд с водой.
За мной следили? Наклонившись, я погрузил свою берестяную чашу в речку и выпрямился. Опираясь на костыль, побрел обратно к бревну, около которого развел небольшой костер. С помощью двух веток с рогульками на концах и третьей, положенной поперек, соорудил приспособление, на котором подвесил над огнем берестяной сосуд с водой. Чтобы он не загорелся, приходилось все время следить, как бы пламя не поднялось выше уровня воды.
Что предпринять? Не знаю. Пойти в пещеру за оставленным там оружием — значило выдать свое укрытие. Я сомневался, что пещеру, надежно скрытую деревьями и кустарником, уже обнаружили.
Мне отчаянно хотелось взять свое оружие, но я сдерживался. Вдруг за мной наблюдают? Я старался делать вид, что не имею об этом понятия, и начал готовить суп. Положил в воду небольшой кусочек вяленого бизоньего мяса, добавил туда водяной кресс и немного внутренней части коры тополя. Блюдо, которое я состряпал, ничем не напоминало загадочные создания искусных поваров, но все-таки это была еда, и достаточно питательная.
Перебравшись на другую сторону бревна, я устроил на нем небольшой разделочный стол, а в случае необходимости мог и спрятаться за него.
Двигался я медленно и неловко, каждый шаг доставлял сильную боль. Однако старался вести себя так, будто враг близко и выжидает. Чтобы не стать удобной мишенью для него, использовал в качестве укрытия окружающие деревья и кусты.
Когда мое варево поспело, я медленно съел его, черпая из берестяной миски ложкой, вырезанной из куска дерева. Кстати говоря, ложка получилась отличная. И на Стреляющем Ручье мы ели такими же.
Во время еды грустные мысли не покидали меня. Я не знал, как скоро срастется кость. В горных краях раны обычно заживают быстро. Нагноения случаются редко, главным образом благодаря свежему воздуху, отсутствию грязи и простой пище. Саким рассказывал мне, что в высокогорьях Азии он практически не сталкивался с гноящимися ранами.
Но все же кость будет срастаться по крайней мере месяц.
Может быть, я и ошибался, но составить план действий следовало на долгий срок. Это означало, что нужно добывать пищу, и в первую очередь мясо.
