Ганн Холлидей - Одиночка со значком шерифа
Кол Уинтер посмотрел на Дана Скотта и прорычал:
— Ты всегда придираешься ко мне, Скотт, каждый раз, когда я приезжаю в этот проклятый городок. Зачем тебе это нужно? Что я тебе сделал?
Дан Скотт шумно выпустил воздух и сурово сказал:
— Ты плохой парень, Уинтер и сегодняшний день доказал это. — Он увидел, что вокруг группы ковбоев стали собираться горожане и снова обратился к старику. — Мистер, я говорю тебе, что этот подонок ударил и ограбил тебя, я хочу составить рапорт против него. Может это только будет ему на пользу. Если его отпустить сейчас, в следующий раз он сделает что-нибудь похуже, может убьет кого-нибудь.
Стари вытер руки о штаны и спросил:
— Сколько уйдет на это времени, шериф?
— Суд состоится рано утром и тебе нужно будет дать показания. Я тоже дам свои показания по этому происшествию, а судья решит дело.
Старик покачал головой:
— Мы должны быть на реке Симплар послезавтра. Нам придется порвать контракт на перегон скота. Я не могу ждать, это все, что я могу сказать.
Он отошел назад. Дан выругался, а Кол Уинтер увидев свой шанс, громко заговорил.
— Вот так, Скотт, никто не хочет лгать против меня, ты не можешь меня задерживать дольше. Все знают, как ты придирался ко мне и наконец решил отыграться.
Дан резко повернулся и Уинтер отпрянул назад, защищаясь руками.
— Это тоже в твоем духе, не так ли? Ты здоровее меня и к тому же у тебя значок. Но теперь вокруг много людей и они увидят, что не могли видеть там, в сарае.
Уинтер потрогал свою челюсть и правый глаз, под которым уже проступал синяк. Старик тяжело вздохнул и махнул своим друзьям в направлении лошадей. Горожане быстро расступились, не спуская глаз с Дана Скотта, они видели ярость, закипавшую в нем, и каждый из них хоть чуточку, да боялся его.
Раф Копперфильд, владелец лавки прервал молчание:
— Успокойся, Дан. Может быть Уинтер прав. Из того, что я слышал, у тебя нет доказательств против него, ты сам можешь оказаться в дурацком положении на завтрашнем суде. Отпусти его и забудь про это.
Дан резко повернулся к высокому, хорошо одетому человеку.
— Забыть о том, что этот подонок ударил и ограбил человека?
Копперфильд покраснел, уже пожалев о том, что вмешался. Но теперь он не мог отступить, когда вокруг стояли его друзья.
— У тебя нет доказательств, Дан, вообще ничего нет. И как он уже сказал, ты всегда плохо относился к нему, как и к некоторым другим жителям города, без всяких причин. Я не собираюсь учить тебя, как следить за законом, но после этого случая пойдут всякие разговоры и люди будут боятся, даже разговаривать с тобой.
Дан Скотт молча взглянул на него, посмотрел на других, а затем вслед старику, удаляющемуся со своими ковбоями, после чего повернулся к Уинтеру и пробормотал:
— Убирайся из города и не показывайся здесь, Уинтер! Я не хочу видеть тебя в городе в течение месяца!
Уинтер повернулся к нему спиной, проговорив:
— У меня есть права. Если я захочу остаться, я останусь.
— Убирайся, подонок!
Уинтер заторопился, бросая косые взгляды через плечо. Дан Скотт тяжело посмотрел на Рафа Копперфильда и проворчал:
— Спасибо, Раф, большое спасибо.
Копперфильд покраснел и поторопился ответить.
— К черту, Дан, не думай об этом. Ты бы мог совершить ошибку, посадив его в тюрьму…
— Ошибку сделал ты, позволив ему отвертеться. Уинтер не успокоиться на этом, ты увидишь.
Шериф пошел сквозь толпу, которая быстро расступилась перед ним. Он на секунду остановился, посмотрев сначала на свою контору, потом на свой маленький домик, где его жена Лори работала в саду. Он проворчал ругательство в сторону Копперфильда и отправился к своему дому, не скрывая своего раздражения.
Раф Копперфильд вытер пот с лица, вошел в салун и заказал двойное виски. Некоторые из горожан последовали его примеру, собравшись в салуне, никто из них не хотел упоминать событие, случившееся несколько минут назад. Как и Копперфильд, они понимали, что Дан Скотт потерпел поражение и что это ему не понравилось. Горожане молча сидели в салуне, каждый со своими мыслями.
Минут десять спустя, в салун вошел улыбающийся Кол Уинтер. Он посмотрел на Рафа Копперфильда и спокойно сказал:
— Я тебе обязан, мистер Копперфильд. Этот Скотт слишком много на себя берет. Мне кажется, городу нужен новый шериф.
Раф Копперфильд медленно обернулся и посмотрел на Уинтера.
— Ты ходишь по лезвию, Уинтер! Я не уверен, что это ты ограбил этого старого дурака, но я и не исключаю этого. Тебе лучше сделать то, что сказал шериф.
Потрясенный словами Копперфильда, Уинтер пробормотал:
— Ты боишься его тоже, Копперфильд? Ну что ж, кажется весь город боится его. Он делает все, что хочет, а вы не смеете противоречить ему. Когда-нибудь, он выпустит кому-нибудь из вас кишки. А вы, черт бы вас всех побрал…
— Убирайся! — прорычал Копперфильд, замахнувшись.
Кол Уинтер не дрогнул и прогремел:
— Ну что ж, попробуй, мистер. Я покажу тебе, что я не трус.
Копперфильд понял, что сделал свою вторую ошибку за этот день, но он уже зашел слишком далеко, чтобы остановиться.
— Ты, наглый подонок… — с этими словами, он ударил Уинтера в челюсть.
Кол Уинтер увернулся и дважды ударил Копперфильда по лицу. Тот опрокинулся на пол, подскочив Уинтер ударил его сапогом в живот. Раф Копперфильд тяжело застонал, один из его друзей вынул револьвер и сказал:
— О'кей, Уинтер, хватит. Теперь убирайся.
Кол Уинтер вызывающе обернулся, но увидев револьвер направленный на него, посерел, поднял стакан Копперфильда и швырнув его в угол, прорычал:
— Запомните, вы все. Я не собираюсь оставаться ни с кем из вас, ни с вашим подонком — шерифом.
Он вышел, рывком распахнув дверцы, и направился к своей лошади. Он несколько раз покружился по улице, поднимая пыль, потом с диким криком пришпорил лошадь и помчался прочь, из города.
Раф Копперфильд поднялся на ноги, вытер лицо, обнаружив кровь на руке. Но когда кто-то хотел ему помочь, он оттолкнул его и пробормотал:
— Оставьте меня.
Люди снова расселись за столики. Копперфильд наполнил стакан и залпом его выпил, потом вышел из салуна и умылся в лошадиной поилке. Когда он вернулся, Бад Тренч, который работал в его лавке, сказал:
— Может тебе рассказать об этом Дану, Раф. Этого Уинтера надо наказать.
Раф нахмурился и снова наполнил свой стакан.
— Сказать об этом Дану Скотту? — проворчал он. — А не предупреждал ли он сам нас? — Он замолк, чувствуя, как горело лицо от кулаков Уинтера. Он винил во всем только себя самого. Остальные тоже успокоились, решив, что на этом инцидент закончен.
Лори Скотт стояла с пучком сорняков в правой руке. Она внимательно смотрела на человека, за которым была замужем уже два года, она видела его раздражение и злость, которые в последнее время были в нем каждый день.
