Чаща - Джо Р. Лансдейл
Юстас с Коротышом полезли через кусты к тропе.
– Нельзя так его бросать, – сказал я.
– Не хотелось бы, – сказал Коротыш, – да время поджимает. Надо выручать твою сестру. Нам некогда отвлекаться.
Вероятно, эмоции были написаны у меня на лице, и Коротыш сказал:
– Хорошо, вот что мы сделаем.
Он достал из-под тужурки большой нож, подрезал несколько кустов орешника у тропы и убрал нож назад.
– Оставим его лежать в канаве, а как закончим дело, сообщим кому-нибудь, чтобы его кости могли вернуть семье.
– Если что-нибудь останется, – сказал Юстас.
– Это не по-христиански, – заметил я.
– Мое мнение в этой связи тебе известно, – сказал Коротыш.
– Я скорее христианин, – сказал Юстас, – так, по-моему, по-христиански было бы выручить твою сестренку. А пареньку уже ничем не поможешь. Да и лопаты у нас нет, и платить он тоже не собирается.
Тут я припомнил, что Юстас зарабатывал себе на жизнь похоронами, а когда ему не платили, откапывал мертвецов назад. Так что взывать к его христианским ценностям вряд ли имело смысл. Я взглянул на Коротыша. Мимо. Безнадежно. Покуривая свою сигару, он прижучивал какого-то жучка. Опасения насчет компаньонов только возрастали. Я словно отправился навестить Лота в Содом и Гоморру и столкнулся с людьми, готовыми надругаться над ангелами. Я хотел сохранить веру, но как это показать – тем более все известные мне истории о том, как произнесенное слово божье в один миг обращает нечестивцев в праведников, к данному случаю явно не годились.
Потому мне пришлось примириться с течением вещей, но скажу как на духу: все мои внутренности скрутило, и я прямо почувствовал, как осуждающая рука Иисуса легла мне на плечо. Теплое прикосновение оставалось со мной еще какое-то время, пока позже не обнаружилось, что на плечо мне нагадила птица.
Мы продолжили путь без происшествий, пока я внезапно не очнулся от своих мрачных размышлений, когда тропа перед нами раздвоилась.
– Погодите здесь, – сказал Юстас.
Он ускакал, а мы остались ждать. Лицо Коротыша помрачнело, он поджал губы и прищурился.
– Что случилось? – спросил я.
– Думаю, он еще раньше потерял след, – сказал Коротыш, сделав паузу, чтобы вновь раскурить сигару. – Я заметил, как он колеблется и озирается по сторонам. Видно, в надежде, что какой ни на есть след объявится. Значит, этого не случилось. Похоже, кровь у раненого остановилась, и теперь выследить его будет труднее. Ты и сам заметил бы, если бы поменьше слушал, что болтают, и не воображал, что правда там, где ты ждешь ее видеть. Представь, ты попал в переделку и человек напротив улыбается и несет всякую чушь, а рука его меж тем тянется под полу или за спину или ищет подходящий предмет, чтобы тебя огреть. Так следи за его действиями, не за фальшивыми ужимками. Одних можно провести, а других – нет.
– Разве ужимки и действия не одно и то же? – спросил я.
Коротыш фыркнул, как будто хотел выплюнуть назойливую козявку.
– Какое там. Ужимки больше то, что ты стремишься показать, или то, как и что говоришь в расчете на собеседника. Ты заметил, как я изменился в лице, и заволновался. Только пришлось выяснять, о чем таком я думаю. А действия – это действия. Не то, что ты говоришь, а то, что делаешь. Об этом всегда следует помнить. И быть настороже, тем более в рискованных делах. Хуже от этого не будет. Юстас, как следопыт, с равными шансами на успех или промах. Теперь он, похоже, промахнулся.
– Хорошего в этом мало, – сказал я.
– Еще бы. Я говорил тебе, он не такой уж мастак читать следы, как прикидывается. Вот его мать и ее соплеменники знали в этом толк, а он не может смириться, потому что привык думать, что такое умение врожденное, а не заработанное уроками от опытных следопытов. Ну и собственными наблюдениями.
– Он рассказывал, что его учили.
– Верно, и продолжает думать, что родился с такими умениями, как читать следы и готовить. Так он заявляет, хотя не особо силен ни в одном, впрочем, неплохо видит след, если не было дождя или тот не слишком простывший. К тому же, Юстас часто отвлекается на только ему ведомые вещи, а потом может спохватиться и вынюхать что-то, даже если это беличье дерьмо на сосне или старик на осле вместо смертоносного бандита.
Все сказанное не особенно меня взбодрило.
– Готовка его тоже так себе, – продолжал Коротыш. – Может сварить бобы, но тут большого мастерства не требуется. Впрочем, умеет приготовить смачную жареную свинину с подливой прямо из задницы Сатаны.
К этому моменту мы уже долго сидели верхом, беседуя, и тут я сообразил, что нам недостает одного из компаньонов.
– А где Боров? – спросил я Коротыша.
– Он нас найдет, – ответил тот, затягиваясь сигарой. – Хочешь правду, так он вернулся изучить тело того мальчишки.
– То есть сожрать?
– Вполне возможно. Будем надеяться, он не слишком раскидает кости, чтобы по моим зарубкам их смогли потом собрать и вернуть семье.
Он говорил так же серьезно, как адвокат, клиент которого еще держит дымящийся ствол.
Тут я почувствовал, будто проваливаюсь с лица земли в самый ад, куда тянут меня эти двое своими рассказами, звонкой похвальбой о том, на что способны, и всем прочим. Дед как-то сказал, что людей привлекают глупость, женщины и блестящие предметы вроде золота или серебра, да еще всякая наглая искрометная ложь. И советовал всего этого остерегаться, ведь искра не всегда путеводный огонь, может вести и в западню. В аду все искрится, говаривал он.
Как раз в это время прискакал назад Юстас, несколько более пристыженный, чем обычно. Подъехав, он натянул поводья, спешился и сказал:
– Вот что у нас есть. На развилке часть из них свернула в лес – верно решили, что настал момент сбить со следа тех, кто мог за ними гнаться, – а еще один поехал по другой тропинке по каким-то своим делам.
– В сторону Беспечного? – спросил Коротыш.
– Похоже на то, – сказал Юстас.
– Моя сестра с тем, кто поехал в город? – спросил я.
– Нет, – сказал Юстас. – Тот едет в одиночку. Она сидит на лошади вдвоем с кем-то из них. Свободную лошадь решили ей не давать. Раз ты говорил, они ехали по двое, вот тебе причина, почему один забрал лошадь себе. Стало быть, она с теми, кто отправился через лес.
– Значит, и нам туда, – сказал я.
Юстас ничего не ответил, но выражение его лица напоминало слепого, который мечтает прозреть.
– О, – сказал Коротыш, немного откинувшись в седле, – могу сказать, что у нас проблема.
– Все, началось, – сказал Юстас, ковырнув сапогом землю.
– Юстас потерял след в лесу, и единственный, который у него есть, ведет прямо по центру этого узкого тракта
