Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих
– Нет, я собирал у них хлопок.
– Ты думаешь, что, если мы начнем разводить мустангов и бизонов, белые люди откажутся от своего намерения отнять у нас леса и прерии?
– Для этого нужно гораздо меньше земли, чем для охоты.
– Верно, для этого нужно гораздо меньше земли. – Рогатый Камень снова сел к очагу. – Но мужчины и женщины племени семинолов возделывали землю в той местности, которую вачичун сегодня называют Джорджия, а их прогнали с этой земли. Они бежали в болота Флориды и снова пахали и сеяли, но после семи лет жестокой борьбы Длинные Ножи подло обманули и пленили их вождя Оцеолу, а его народ опять прогнали и заперли в резервации вдали от родины. Несколько сотен семинолов пока еще скрываются в болотах. Это все, что осталось от племени. Белые люди не потерпят ни один свободный народ, чем бы он ни занимался – скотоводством или земледелием. Они предают и убивают каждого, кто не желает им покориться.
Чапа слушал, опустив голову.
– И все же нам нужно знать и уметь больше, чем мы знаем и умеем, – произнес он упрямо.
– Как я тебе уже сказал, Чапа Черная Кожа, – начинай учиться! И не думай, что я не могу тебя понять. У меня самого есть мысли, о которых никто не желает даже слышать. Я знаю, что это такое, когда твои мысли никому не нужны.
Рогатый Камень невольно коснулся пояса из вампума.
– А ты не хочешь открыть свои мысли мне?
Рогатый Камень немного помолчал.
– Хочу, Чапа Черная Кожа, – сказал он наконец. – Может быть, хоть ты не сочтешь меня за эти мысли трусом и предателем. Я хочу, чтобы воины прерии перестали убивать друг друга!
– Но мы не можем терпеть на своих землях пауни. Они перестреляют всю нашу дичь.
Рогатый Камень опустил глаза и, жестом руки показав, что считает разговор оконченным, еще раз набил трубку.
Чапа Черная Кожа ждал, не скажет ли друг еще что-нибудь, но Рогатый Камень снова погрузился в молчание.
В нескольких шагах от них продолжался совет старейшин, решавший судьбу сына Маттотаупы. Когда друзья умолкли, голоса стали более внятными. Рогатый Камень вспомнил, как он двенадцатилетним мальчиком сидел в Священном вигваме и слушал речи вождей и старейшин, решавших, виновен или невиновен его отец. Потом в который раз с горечью представил себе убитого и скальпированного отца, брошенного в реку на корм рыбам. Воспоминания жгли его. Ему нужно было чем-нибудь заняться, чтобы эти воспоминания и мысли не свели его с ума.
Чапа вскоре простился и ушел. Рогатый Камень остался сидеть с женщинами, не размыкавшими уст. Поскольку его в любую минуту могли позвать на совет, он должен был сидеть в своем вигваме. Доносившиеся голоса вождей и старейшин казались ему ножами, скребущими ему душу. Ему хотелось только одного – ясности, решения, окончательного и неизменного.
Лишь после обеда, ближе к вечеру, за ним пришел сам Четансапа и позвал его на совет.
Рогатый Камень встал. Нам нем были кожаные штаны со скальпами, вшитыми в швы, на шее тускло поблескивало ожерелье из медвежьих когтей. Куртку он надевать не стал. Он хорошо помнил, как высмеял Шонку за то, что тот явился на Великий Праздник в чересчур нарядной куртке, и не хотел сам стать посмешищем. Все, что могло унизить его и задеть его гордость, было для него таким же болезненным, как бичевание для человека с содранной кожей.
Являться на совет полуголым было не принято, но все знали, как и в каком состоянии Рогатый Камень прибыл к вигвамам Сыновей Большой Медведицы, и, поскольку он сам не принадлежал к числу членов совета, для него достойней было ничего не скрывать и не приукрашивать себя.
Четансапа хотел украдкой дать знак Уиноне, но он недооценил своего друга детства, его наблюдательность и опыт разведчика, и, заметив, что от Рогатого Камня не укрылась его уловка, он отбросил все «военные хитрости», взял расшитую Уиноной куртку, и они пошли на совет. Рогатый Камень удивился этому детскому упрямству. По его мнению, оно было не к лицу опытному воину, которого, скорее всего, уже избрали вождем военного времени и который тем не менее вел себя как женщина, решившая во что бы то ни стало надеть куртку на капризного ребенка. Рогатый Камень еще чувствовал себя неловко в обществе своих лучших старых друзей.
Они вошли в вигвам. Члены совета сидели вокруг очага в праздничной одежде, с орлиными перьями или рогами бизона на голове или длинным шлейфом из орлиных перьев за спиной. На самом почетном месте восседали Татанка-Йотанка, Хавандшита, несколько воинов, сопровождавших Татанку-Йотанку, Чотанка и Старый Ворон.
Четансапа сел рядом с Чотанкой. Рогатый Камень остался стоять.
Татанка-Йотанка встал.
– Рогатый Камень, сын Маттотаупы! – произнес он. – Сыновья Большой Медведицы и вожди дакота решили принять тебя в свои вигвамы и в число своих воинов. Ты принесешь нам скальп Рыжего Джима, как только эта подлая лиса вновь осмелится ступить на нашу землю. Много Длинных Ножей пришли на Миниа-Танка-Вакпалу и строят частокол. Мы будем держать совет, как победить их. Ты опытный воин и знаешь толк в оружии. Поэтому Тачунка-Витко попросил меня передать тебе это Священное Железо. Он сказал, что оно тебе хорошо знакомо.
Татанка-Йотанка поднял вверх двуствольную винтовку. Рогатый Камень молча принял оружие.
– Старый Ворон просил освободить его от должности вождя военного времени. Он устал. Мы исполним его желание. Четансапа предложил Сыновьям Большой Медведицы избрать вождем тебя, сына Маттотаупы. О том, как ты умеешь воевать, они знают не понаслышке. Они и на себе испытали твое боевое искусство, а потом еще раз увидели твое воинское мастерство на площади перед столбом. Мы верим тебе.
Щеки Рогатого Камня вспыхнули. На его бледном лице это было особенно заметно. Он опустил глаза, чтобы скрыть свои чувства.
– Ты хочешь что-нибудь сказать? – спросил Татанка-Йотанка.
– Да.
– Говори!
Рогатый Камень долго молчал, собираясь с мыслями и подбирая слова. Он представил себе лицо Чапы Черной Кожи и почти явственно услышал его голос: «Ты боишься высказать свои мысли?» Что же с ним происходило на самом деле? Может, он и вправду боялся снова потерять все, что только что
