Джексон Коул - Каньон Дьявола
Хэтфилд решил, что этот человек служит у дона Себастиана Гомеса. То, что первым всадником был сам дон Себастиан — в этом рейнджер не сомневался. Он точно соответствовал всем описаниям, которые Хэтфилду удалось получить. А девушка, очевидно, Карен Уолтерс, внучка Гомеса. Она его тоже узнала. Хэтфилд заметил, как она вскинула рыжую голову, как сверкнули ее синие глаза. Вспоминая звонкую пощечину, которой наградила его крепкая ручка, он невольно улыбнулся. Девушка это заметила, проезжая мимо него, и лицо ее вспыхнуло гневом.
С изысканной учтивостью Хэтфилд коснулся широких полей своей шляпы, приветствуя всадницу. Карен бросила на него негодующий взгляд и промчалась мимо с гордо поднятой толовой. Этот обмен любезностями не ускользнул от внимания жилистого мексиканца, скакавшего рядом с ней, и он, видимо, придал этой сцене большее значение, чем она того заслуживала. Изуродованное лицо исказилось злобой, когда он повернулся в седле вполоборота. Хэтфилд поехал дальше не оглядываясь.
Проехав дюжину ярдов, девушка обернулась и какую-то минуту смотрела на высокую прямую фигуру незнакомца, непринужденно сидящего в седле. Потом отвернулась, в широко раскрытых глазах ее было какое-то странное выражение.
— Педро, — сказала она, и грудной голос ее звучал нежно, как арфа. — Педро, я чувствую, что должна ненавидеть этого человека, но все равно предпочла бы его побои поцелуям любого другого мужчины!
Педро Зорилья процедил сквозь желтые зубы витиеватое испанское проклятие.
— А я скорее бросился бы в объятия пумы или медведя, чем принимать от него побои! — проговорил он убежденно.
Глава 10
Если бы Хэтфилд мог видеть вторую встречу, которая произошла у дона Себастиана и его спутников, он бы, наверное, улыбнулся. Она случилась на окраине Вегаса. Полдюжины ковбоев на великолепных конях, смеясь и болтая друг с другом, скакали по направлению к городу. Здесь они лицом к лицу столкнулись с Гомесом и его спутниками. Ковбои смолкли, как будто язык проглотили. Молчание прервал широкоплечий парень, который ехал первым, удивительно красивый молодой человек — при нормальных обстоятельствах. Однако сейчас под каждым глазом у него красовалось по роскошному фингалу, нос опух, губы были разбиты, а красивый подбородок безобразно распух. Однако, при виде Карен Уолтерс, несмотря на это, глаза его засветились, а губы изобразили нечто вроде улыбки. Он сорвал с головы широкополую шляпу, обнажив шевелюру, красота которой ничуть не пострадала от соприкосновения с кулаками Одинокого Волка.
— Доброе утро, мэм! — приветствовал он девушку, чуть шепелявя при этом, по причине утраты нескольких . зубов.
Карен, смерив гневным взглядом Чета Мэдисона и остальных, промчалась мимо, будто не расслышав. Дон Себастиан проскакал, сидя в седле прямо, как будто в спине у него был стальной стержень. Педро Зорилья был преисполнен ненависти.
У Сида Маккоя саднило челюсть.
— Ты тут ни при чем, Сид. Они не из-за тебя так бесятся, — сказал Мэдисон, ухмыляясь в усы. — Это вся наша компания их раздражает — конечно, если она еще не прослышала, что ты внук Маккоя. Чего же ты хочешь-девушка из семейства Гомес не может нормально смотреть на парня с ранчо Маккоя. Но хороша, черт побери, хоть она и из чумазых!
Мэдисон был крутой парень, как и все мужчины в этих краях, но под горящим взглядом Сида он поежился.
— Чтоб я больше не слышал по ее адресу этих дурацких шуточек насчет «чумазых», — процедил Сид сквозь зубы. — Понял?
Мэдисон какое-то мгновение выдерживал огненный взгляд молодого Маккоя, потом заморгал глазками и отвернулся.
— Да я не хотел сказать ничего такого, — промямлил он.
Сид больше ничего не сказал, но черты его побитого лица не сразу разгладились. Чет еще некоторое время поглядывал на него искоса, но никак не мог сообразить, чем он не угодил парню. Он был не слишком сообразителен, подобные тонкости ускользали от его понимания.
— Поди, пойми их, тут сам черт ногу сломит! — пробормотал он в буйные заросли своих бакенбард.
Когда Калеб Тернер купил ранчо у прежнего владельца, усадьба уже была не нова, а случилось это еще за пятьдесят лет до того, как Нельсон Пейдж купил это ранчо у наследников Тернера. Это было просторное строение из розового известняка с лепными украшениями, с трех сторон окруженным огромным парком, где среди ярких цветочных клумб журчал фонтан. Дом стоял в дубовой роще, где местами попадались ели и тополя.
Чтобы сделать свою гасиенду удобнее, Нельсон Пейдж многое перестроил на современный лад, и она стала еще красивей благодаря со вкусом подобранным декоративным деталям. Амбары и другие хозяйственные постройки были в прекрасном состоянии.
— Да, он, похоже, настоящий хозяин, — заключил Хэтфилд, не спеша двигаясь по извилистой каменистой дороге, ведущей к дому.
Как будто из-под земли появившийся мексиканец, одетый в яркий национальный костюм, взял его лошадь под уздцы. Другой, дежуривший на широкой веранде, поспешил в дом сообщить о прибытии гостя. Еще минута — и Хэтфилда проводили через большой прохладный холл в изысканно убранную комнату, полусумрак которой подчеркивался бархатной драпировкой. Так убирали свои замки в старину знатные доны, чтобы оградить себя от почти тропической летней жары, а зимой — от свирепых вьюг, которые то и дело налетали сюда с севера. Просторная комната была обставлена скромно, мебели почти не было, и от этого еще гармоничней воспринимался здесь человек, сидящий за обширным письменным столом темного дерева. Так же сидел он в тот день, более двух месяцев назад, когда Мануэль Карденос стоял перед ним, умоляя помочь раненому рейнджеру. И вот сейчас этот рейнджер вошел в кабинет и его проницательный взгляд остановился на белом бесстрастном лице хозяина и его глубоко посаженных умных глазах. Рядом с Пейджем, так же, как и тогда, стоял Цянь, громадный врач-китаец, которому, как уверял деревенский лекарь, Джим Хэтфилд был обязан жизнью.
Цянь в знак приветствия наклонил величественную голову. Нельсон Пейдж тоже слегка кивнул. Лицо его, почти не различимое в полумраке комнаты, не выражало никаких чувств. Все трое хранили молчание.
Это было одним из правил Одинокого Волка — никогда не начинать разговор первым, если только представлялась такая возможность. Однако в данном случае он чувствовал, что первое слово за ним, и затягивать паузу было бы неловко.
— Мистер Пейдж? — спросил он. — Доктор Цянь?
Цянь поклонился с учтивостью, преисполненной достоинства. Хозяин ранчо «Плюс П» произнес звучным голосом:
— Я — Нельсон Пейдж.
Рейнджер поклонился и продолжал:
