Клифтон Адамс - Красные рельсы
— Ты зря теряешь время, Конкэннон.
— Эйб Миллер, специалист по нитроглицерину?
Тюрк хмыкнул. Крой снова принялся что-то кричать, но Конкэннон не обращал на это внимания.
— Настало время проявить благоразумие, Тюрк. Железнодорожная компания знала, что Эйб Миллер заодно с бандитами. Теперь мы вас вывели на чистую воду. Это начало конца. Так что хватит корчить из себя героя; прояви благоразумие, Тюрк, пока есть возможность.
Тюрк сделал вид, что скучает, и зевнул. Конкэннон не унимался:
— Железнодорожники хотят вернуть деньги. Если вы им поможете, то не исключено вознаграждение.
Тюрк вытер окровавленное лицо рукавом и не проронил ни единого слова.
— Кто вас надоумил устроить мне засаду? — спросил Конкэннон. — Кто-то ведь должен был вам сказать, что я ищу Миллера!
Преступник злобно смотрел куда-то вдаль. Вопросы Конкэннона вызывали у него не больше реакции, чем у глухонемого. Конкэннон попытался вспомнить, кто знал о его поездке на землю криков. Лили? Он уже забыл, говорил ли ей об этом. Атена Аллард? Разве что она…
Конкэннон вдруг осознал, что на холме стало тихо: Крой, видимо, спускался к ним.
— Скажи своему приятелю, чтоб стоял на месте, иначе я тебя убью, — проговорил Конкэннон, бросая на Тюрка быстрый взгляд.
— Думаешь, он станет горько плакать? Да он будет только рад этому — больше денег останется! — усмехнулся Тюрк.
— Что ж, хорошо…
Конкэннон прицелился в преступника и положил палец на спусковой крючок. Секунду Тюрк крепился, затем струсил.
— Крой, — хрипло крикнул он, — если ты подойдешь, он меня убьет!
Оба прислушались. Наверху было тихо.
— Видишь, — сухо сказал Конкэннон, — дружба в этом грешном мире еще существует.
— Дружба! — презрительно прошипел Тюрк. — Он просто понимает, что вдвоем мы с тобой быстрее справимся.
Конкэннон убрал палец со спускового крючка.
— Ну, и что дальше? Ты надеешься получить свою долю?
Тюрк бешено сверкнул глазами, и Конкэннон отметил про себя несомненный факт: награбленное еще не разделили. И, возможно, по той причине, что банда находилась еще в окрестностях Оклахома-Сити.
Солнце медленно опускалось за лесистые холмы земли криков. Наступали сероватые сумерки. Невысоко в воздухе стремительно носились летучие мыши. Но это вечернее спокойствие было обманчивым: ведь где-то недалеко затаился Крой.
Конкэннон посмотрел на мертвого коня. Он хорошо понимал, кому придется оплатить ущерб, нанесенный хозяевам конюшни. Ему предстояло отдать месячное жалованье, получив в обмен мертвого мерина, несколько ушибов, царапин и порванную одежду.
Он внезапно вспомнил Рэя Алларда — красивого веселого парня, любимца всех девчонок из дансингов, первоклассного полицейского, чья храбрость граничила с безрассудством. Рэй был отличным напарником: живым доказательством служил сам Конкэннон.
Женитьба Рэя в свое время рассмешила его. Конкэннон решил тогда, что его наверняка окрутила какая-нибудь танцовщица, он не ожидал увидеть в доме Рэя такую жену, как Атена. Что она в нем нашла? Скорее всего, то же самое, что находили в нем девчонки из дансингов. Эта мысль показалась Конкэннону неприятной.
Тюрк смотрел на него, стараясь улучить момент, когда Конкэннон ослабит внимание, но тот заметил это.
— Сиди спокойно. Можешь помолиться на всякий случай.
Небо из серого превратилось в темно-синее. Крой не подавал признаков жизни.
Конкэннон стал думать об Атене Аллард. Его неотступно преследовало лицо женщины, ее прямой детский взгляд. В нем таились горечь, страх, чувство пустоты. Она не умела скрывать свое настроение, не владела искусством обмана… Поэтому Конкэннон понимал, что никакой надежды у него нет. Встречая ее взгляд, он тут же видел, что она думает о нем: он был для нее лишь средством реабилитировать мужа. Инструментом, который выбрасывают после употребления…
Конкэннон сознавал все это, но ничего не мог с собой поделать. При мысли о ней он глупел на глазах. Ему было стыдно за себя, но выхода из положения он не видел…
Тюрк наблюдал за ним все внимательнее. В какое-то мгновение он заметил, что глаза Конкэннона рассеянно смотрят в никуда. Тюрку было неинтересно, о чем он думает. Ему нужно было во что бы то ни стало выбрать момент, чтобы прыгнуть и завладеть «Кольтом».
И он решился. Но сегодня ему не везло. Конкэннон мгновенно вышел из задумчивого оцепенения и обрушил рукоятку револьвера на голову нападавшего. Тот упал как подкошенный и уткнулся лицом в камни. Конкэннон встал на одно колено рядом с ним и приложил палец к артерии на его шее. Пульс был на месте. Конкэннон сунул «Кольт» за пояс и напряг слух. «Где же ты, Крой? Сидишь наверху? Или решил обойти меня сбоку?»
— Крой, не хочешь ли посмотреть, что стало с твоим коллегой? — крикнул он.
Ответа не последовало.
Конкэннон взглянул на человека, лежавшего у его ног. Он не чувствовал жалости: напротив, теперь он считал себя отмщенным за случай в переулке. «Может быть, и мне когда-нибудь придется пожалеть о том, что не убил тебя сразу», — подумал он и стал ползком удаляться от холма.
Конкэннон не помнил, как провел ночь. Ему казалось, что он прошел многие километры, продираясь сквозь кусты вереска и высокую сухую траву. Один раз ему послышалось конское ржание. По-видимому, Крой привел своего сообщника в чувство, и они вновь принялись за дело, пусть даже с опозданием и с некоторыми повреждениями…
Конкэннон понимал, что и сам находится в незавидном положении — без лошади, в центре территории криков, преследуемый двумя всадниками-убийцами.
Он добрался до реки, которую заметил перед самым нападением Кроя и Тюрка. Слишком обессиленный, чтобы обращать внимание на треск ломающихся веток, он пролез сквозь прибрежные кусты, упал у самой воды, жадно напился и стал ждать, пока успокоится бешено бьющееся сердце. Ему стало совестно, что он проклинал мерина за костлявую спину: теперь он уже думал о нем как о старом добром друге. Но мертвый друг больше не мог ему помочь…
Отдохнув, он попытался оценить ситуацию. Ему позарез нужна была лошадь. Когда рассветет, он не сможет убежать от всадников. Но как раздобыть лошадь без друзей и почти без денег?
Ответ был сравнительно прост: ее следовало украсть.
Конокрадство было не весьма приятным занятием для полицейского и могло закончиться плохо. Однако спасаться от преследователей пешком было не лучшей перспективой.
Но ночью об этом не стоило и думать, тем более что он совершенно не знал, где находится. На всей территории располагались деревни криков, но начинать карьеру конокрада в индейской деревне ничего хорошего не сулило. Лучше было, пожалуй, поискать индейскую ферму.
