Луис Ламур - Выстрелить первым...
Когда мы ехали по темным лесным тропам, луна была скрыта облаками, копыта коней то звонко цокали по утоптанной дороге, то шелестели по луговой траве — темнота нас не пугала, ведь она была нашим союзником. Лошади у нас были темные, одежда тоже, даже для человека с острым зрением мы незаметны.
— Им понадобится много времени, чтобы устроить лагерь, — успокоил меня Кирби. — Они остановились под старыми деревьями между домом и рекой.
Домом он называл большую усадьбу Блекторн, находящуюся на расстоянии трехсот ярдов от бывшего дома Уилла, где сейчас жила Кейти. Усадьба много месяцев стояла заколоченной и пустой, бандиты наверняка рассчитывали там поживиться. Мне все равно, что они возьмут из Блекторна, но если тронут Кейти, даже пригрозят ей, я пристрелю Сэма Барлоу. Мне нечего терять, кроме жизни, тем более, что я не могу сказать, что прожил ее не напрасно.
Когда мы свернули на заросшую травой тропинку, ведущую к сломанной изгороди, над лесом, окаймляющим горизонт, появилась луна, с неба сквозь листву пролился смутный свет, но слишком слабый, чтобы нас заметили на дорожке, протянувшейся через сад. Если повезет, мы застанем бандитов врасплох.
Было очень тихо, тишину нарушало лишь кваканье лягушек, но, проехав половину огромного сада, мы услышали вблизи дома Уилла пьяные голоса, затем стук. Кажется, мы прибыли вовремя.
— Открывайте! Открывайте или мы взломаем дверь!
Внутри у меня нарастала глухая черная ярость, вот она уже заполнила все мое существо, а затем воцарилось странное, пугающее спокойствие. Я себя знал и боялся этих приступов гнева — но не сейчас.
Мы вели лошадей по высокой, девственной траве сада и слышали, как из дома ответила Кейти:
— Уходите! Уходите, иначе буду стрелять!
— Послушай-ка меня, — отозвался один из бандитов, — нас всех ты не сможешь перестрелять, мы все равно ворвемся. Будь хорошей девочкой и открой дверь.
Ночь была тихой, мы уже подъехали к дому, и когда гнусный голос замер, я спокойно и отчетливо произнес:
— Она вас всех не сможет перестрелять, но мы сможем.
Бандиты испугались голоса из ночи, мы точно почувствовали это.
Эти типы, стоящие перед домом, где меня так тепло принимали, были убийцами, насильниками, конокрадами, дезертирами и подонками. Каким бы плохим человеком я ни был, но никогда не опускался до уровня такой подлой мрази.
— Не лезь не в свое дело, убирайся подобру-поздорову, — вяло ответил кто-то из них.
Я кипел от ярости, но нашел в себе силы рассмеяться, хотя, боюсь, смех не получился веселым.
— Вы люди Барлоу?
— Ну и что из этого?
— Я предупредил Барлоу, чтоб держался подальше от этих мест. Если немедленно не уберетесь — подохнете, все до одного.
Луна пряталась за деревьями, но свет ее, пробиваясь сквозь листву кипарисов падал на дом, в котором была Кейти и стоящую у двери толпу бандитов; мы рассеялись по краю сада, скрытые густой тенью, скопившейся под деревьями, и бандиты не могли видеть нас, слышали только мой голос.
Они беспокойно перешептывались. Голос внушал им страх.
Вдруг кто-то из бандитов подумал: «А что, если в саду лишь один человек?» — и нацелил винтовку в сторону сада.
Мой «спенсер» был направлен на ближайшего к двери подонка — на него как раз падала полоска света из запертых ставен. Я разглядел жилетку и серую рубашку, а когда его винтовка шевельнулась, я выстрелил.
Из других концов сада грянули, распоров тишину, громкие резкие звуки; бандиты попадали, и я пришпорил мула, прицелившись в голову оставшегося стоять наглеца; я понимал, что могу промахнуться и тем не менее нажал на спусковой крючок. Темная фигура рухнула наземь, менее чем в трех футах от меня.
Грохотали выстрелы, люди Барлоу разбегались, падали, вскакивали, шатаясь, и снова падали. Наша атака оказалась внезапной и потому успешной. На поле боя бандиты оставили раненого, он катался по траве, пытаясь потушить пламя, — роковая отметина пули, угодившей ему в грудь, дымный порох сгорал не полностью, и часто от него воспламенялась одежда; мне приходилось встречать людей, у которых на всю жизнь на теле сохранились ожоги от пороха.
Бандитский лагерь находился за усадьбой, и мы помчались туда, крича и стреляя во все, что двигалось.
Затем мы увидели костер, от него во всю прыть несся человек, и Билл Лонгли выстрелил по бегущей цели — темная фигура покатилась по земле, словно подбитая куропатка, вот человек попытался подняться, но три пули намертво пригвоздили его к темной земле, и он затих.
— Хороший выстрел, — сказал я, — осенью надо съездить поохотиться на гусей.
Мы спрыгнули с коней, и Биккерстаф, подбежал к убитому и перевернул его на спину: на щеках мертвеца были шрамы-следы оставленные ногтями. Возможно, это он изнасиловал и убил ту женщину, о которой говорил Мэтт.
В лагере мы обнаружили два кольта-«драгун», винтовки «генри» и «баллард» и два старых мушкета. Нашли также кофе, сахар, рис и хлеб. Мы забрали все добро, поскольку сами скрывались от закона, и с продовольствием у нас было туго. Один кольт я взял себе, второй отдал Лонгли. Ли досталась винтовка «баллард».
Когда мы вели лошадей по просторным лужайкам, я остановился, взглянул на усадьбу и сказал:
— Давным-давно здесь устраивали танцы. По вечерам, когда на бал съезжались роскошные кареты, я сидел за деревьями и исподтишка наблюдал: из карет выходили нарядно одетые пары, поднимались по ступеням — а из дома доносилась музыка…
— Такого уже никогда не будет, — хмуро бросил Ли. — Это было в другом мире.
Он сказал правду, но я сожалел о том мире, хотя и был ему чужим.
Дверь дома Уилла была открыта, в проеме я увидел Кейти, склонившуюся над раненым.
— Помогите мне, пожалуйста, уложить его на постель.
— Он собирался вломиться к вам, мэм, — сказал Биккерстаф. — Пусть помирает. Это плохой человек.
— Тогда вам следовало его добить. Я не позволю даже собаке умирать на своем пороге, а он человек.
Мы внесли его в комнату, и Кейти поставила кипятить воду. Среди наших потерь не было — ни единой царапины и ссадины, атака была внезапной, и люди Барлоу могли отвечать нам лишь беспорядочным, бестолковым огнем.
Под деревьями мы нашли трех убитых, это вдобавок к застреленному у дома, и еще одного с тяжелым ранением. Двое раненых валялись на траве около лагеря, один из них может быть, мертвый. Всех надо подобрать.
— Сэму Барлоу это не понравится, — сказал Мэтт Кирби, раскуривая трубку. — Точно не понравится.
— Он приедет, — отозвался Биккерстаф. — Я думаю, он скоро приедет сюда.
— Пусть поторапливается, — ответил я, — иначе я сам поеду за ним. Не убирайте лопату после того, как всех похороним Лично я хочу приготовить Барлоу могилу у Корнере и поставлю надгробную надпись
