Джеймс Купер - Пионеры, или У истоков Сосквеганны
— Ты несправедлив к нему, Дик, — сказал судья. — Он отличается, по-видимому, большим самообладанием в критические минуты. Тебе это не кажется, Бесс?
Казалось бы, этот вопрос не мог вызвать краску на лице, однако Елизавета, которую он внезапно вывел из задумчивости, вся вспыхнула.
— Мне, дорогой папа, он кажется очень ловким, проворным и мужественным; но, может быть, кузен Ричард скажет, что я так же невежественна, как и этот джентльмен!
— Ладно, ладно! — проговорил Ричард. — Мне он вовсе не кажется джентльменом. Я должен, впрочем, согласиться, что этот малый хорошо владеет ружьем. Он ловко убил оленя, Мармадюк?
— Ритшард, — сказал майор Гартман, обращая к нему свое серьезное лицо. — Этот мальшик карош! Он спасал вашу жизнь, и мою жизнь, и жизнь Гранта, и жизнь француза; и пока старый Фриц Гартман имеет кровлю над головой, он тоже имеет свой приют.
— Ладно, ладно, это ваше дело, старина, — возразил мистер Джонс, притворяясь равнодушным. — Помещайте его в вашем каменном доме, если вам угодно, майор! Я полагаю, что этот молодец никогда не живал в лучших домах, чем хижина Кожаного Чулка. Я предсказываю, что вы вскружите ему голову; он и так уже гордится тем, что схватил под уздцы моих лошадей и позернул их на дорогу.
— Нет, нет, дружище! — воскликнул Мармадюк. — Это мое дело позаботиться о юноше; я у него в долгу, не говоря уже об услуге, оказанной им моим друзьям. Но мне сдается, что он вовсе не расположен принимать услуги с моей стороны. Мне показалось, Бесс, что ему вовсе не по душе пришлось мое предложение остаться жить в этом доме.
— Право, папа, — ответила Елизавета, — я не так пристально наблюдала этого джентльмена, чтобы угадывать его чувства по наружному виду. Мне казалось, что рана должна причинять ему боль, и, естественно, было жаль его; но… — при этих словах она с сдержанным любопытством взглянула на дворецкого, — мне кажется, что Бенджамен может кое-что сообщить нам о нем. Он живет здесь довольно долго, и Бенджамен, наверно, уже встречался с ним.
— Есть! Я уже встречался с этим парнем, — подхватил Бенджамен, всегда готовый вставить свое слово. — Он таскался по горам за Натти Бумпо, гоняясь за оленями, как голландская барка на буксире у альбанийского шлюпа. Хорошо владеет ружьем. Кожаный Чулок говорил при мне не далее как в четверг, когда мы собрались у Бетти Холлистер, что если этот малый выстрелил, дичь можно считать убитой. Если это правда, то не мешало бы ему убить пантеру, которую видели на берегу озера. Пантера — плохой товарищ, и мне не нравится, что она бродит в наших местах.
— Он живет в хижине Бумпо? — спросил Мармадюк.
— Они неразлучны. В пятницу будет три недели с тех пор, как он показался на горизонте с Кожаным Чулком. Они убили волка, и Натти принес его скальп, чтобы получить премию. Он удивительно ловко снимает скальп с волка, этот мистер Бумпо, и в деревне говорят, будто он напрактиковался в этом, скальпируя людей. Если это правда, то, будь я здесь командиром, как ваша честь, я бы велел отодрать его кошками[10]. Я сам берусь смастерить кошку, да и пустить ее в ход, если не найдется никого другого.
— Не следует верить всем глупым росказням, которые ходят здесь насчет Натти; за ним нельзя не признать как бы естественного права добывать свой хлеб охотой в этих горах; и если кто-нибудь из деревенских озорников вздумает приставать к нему, то убедится, что его защищает сильная рука закона.
— Ружье лютше закона, — заметил майор.
— Плевка стоит его ружье! — воскликнул Ричард, щелкнув пальцами. — Бен прав, и я…
Он остановился, услышав звон колокола или, вернее, колокольчика, висевшего в школе, который возвещал о начале церковной службы.
— Нам пора идти. Ведь мы единственные члены епископальной церкви в околодке, то есть я, Бенджамен и Елизавета, потому что такие полуверы, как Мармадюк, по-моему, хуже еретиков…
Пастор встал, после чего все начали собираться в церковь, или, вернее, в школу.
ГЛАВА IX
Пока Ричард и мосье Лекуа в сопровождении Бенджамена плелись в школу по тропинке, протоптанной в снегу, судья с дочерью, пастор и майор направились туда же окружным путем, по улицам деревни.
Луна взошла, озаряя серебристым светом черные силуэты сосен, увенчавших вершины гор. Небо было светло и ясно. Звезды мерцали, как огоньки далеких костров; волны лунного света отражались от белой поверхности озера и снеговых полей.
Елизавета читала надписи, имевшиеся почти над каждой дверью, пока сани, слегка поскрипывая полозьями, скользили по снегу. Незнакомые имена, новые постройки встречались ей на каждом шагу. Да и старые дома изменились. У одних появились пристройки, другие были выкрашены, третьи перестроены заново, до неузнаваемости.
Все фигуры, двигавшиеся по улице, закутанные в пальто, шубы, шарфы, с поднятыми воротниками, в башлыках, казались похожими одна на другую; они скользили вдоль домов, по тропинке, протоптанной в снегу, полускрытые высоким сугробом. Только когда они свернули с главной улицы на другую, идущую непосредственно к месту собрания, она узнала находившуюся перед ней постройку.
Этот дом стоял в одном из главных пунктов поселка, и по протоптанному снегу перед его дверями так же, как по вывеске, которая раскачивалась с жалобным стоном, легко было догадаться, что это одна из самых популярных местных гостиниц. Постройка была в один этаж, но слуховые окна под крышей, окраска, ставни на окнах и веселый огонь, светившийся в открытую дверь, придавали ей уютный вид. Вывеска изображала всадника, вооруженного саблей и пистолетами, в медвежьей шапке, на коне, поднявшемся на дыбы. Все эти подробности можно было рассмотреть при свете луны, так же, как и надпись, сделанную черными буквами, довольно неразборчивую, но давно знакомую Елизавете, которая без труда прочла слова: «Храбрый Драгун».
В ту минуту, когда сани подъезжали к гостинице, из дверей ее вышли мужчина и женщина. Первый шел мерной, солдатской походкой, заметно прихрамывая. Женщина двигалась с таким решительным видом, как будто расчищала себе путь, не обращая внимания на все, встречающееся по дороге. Лунный свет падал на ее полное, широкое и красное лицо с топорными мужскими чертами, которые должен был смягчать плотный чепец. Маленькая черная шелковая шляпка с претензией на модный покрой сидела у нее на затылке, не закрывая лица. Женщина приближалась мужскими шагами к саням, и судья приказал негру, сидевшему на козлах, сдержать лошадей.
— Добро пожаловать, судья, — крикнула женщина с сильным ирландским акцентом, — радуюсь вашему приезду! А вот и мисс Лиза, и какая же красавица выросла!.. Стоял бы здесь полк — то-то таяли молодые люди! Ох, согрешила, грешня: говорить о таких вещах, когда колокол зовет к молитве! Доброго вечера, майор! Готовить вам пунш с джином сегодня, или вы проведете вечер в большом доме?
