Ридгуэлл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото
Перспектива на другой день сесть верхом на свою лошадь и скакать по безграничной прерии вернула Аризоне хорошее расположение духа, и он относился добродушно к насмешкам своих товарищей, которые раньше зачастую вызывали его вспыльчивость.
— Джо, должно быть, не вернется сегодня ночью, — заметил Аризона. — Он ведь не может пройти мимо кабака и, я думаю, здорово напился там, на Техасской дороге.
Они заговорили о Джо Нелсоне и о том, что его ожидает по возвращению в ранчо. Джек не даст ему спуску.
— Да, — заметил Аризона. — Очень уж он любит выпить. А что он честен, так это правда. Мне даже смешно, когда я подумаю об этом. Он настолько честен, что отдал бы свои шерстяные чулки, если бы старая овца пришла к нему и потребовала бы обратно свою шерсть. Знаю ли я его? Как же! Мы ведь вместе работали с ним раньше в Мониаре. Я был чем-то вроде надсмотрщика, а он был пастухом. Кабак в нашем поселке славился своими напитками, и об этом стало известно в округе. И вот однажды к нам приехал какой-то гладко выбритый парень. Где-то по соседству находился отряд общества Трезвости, и он был из этого отряда. Все это были ораторы и так мягко говорили, точно расстилали фланель. Я созвал наших парней из корралей, и он обратился к ним с речью по поводу пьянства. В пять минут он наговорил больше горячих слов, чем локомотив под высоким давлением мог бы выпустить пара через пятидюймовую течь в течение полугода. Да, он умел говорить и убедить упрямого мула, что он должен делать то, что ему не хочется делать и никогда не захочется. Когда все собрались, то он главным образом обратил внимание на Джо и сосредоточил на нем свой взгляд. Правда, бедный Джо не мог стоять прямо. И вот, выражаясь в переносном смысле, он осыпал его ударами своего красноречия, брал его за шиворот и встряхивал, как побитого щенка. Он засыпал его градом слов, начинавшихся с большой буквы, валил ему на голову груду изречений и бичевал его статьями из газет, издаваемых обществом Трезвости. И так он подействовал своими речами на бедного Джо, что тот начал плакать о своих грехах, да и все мы готовы были плакать вместе с ним. Тогда оратор говорит нам: «Идите и принесите сюда этот ядовитый напиток, этот нектар дьявола, эту гадость, которая отнимает у семей их опору и приводит целые расы к гибели». И все в таком роде. Что ж бы вы думали! Мы ведь принесли ему то, что он требовал. Да, принесли, словно глупые, прыгающие ягнята. Мы принесли ему шесть бутылок самого скверного пива, какое когда-либо изготовлялось на свете. После этого мы молчали, точно пристыженные. Нехорошо, — думали мы, — что в нашем поселке не нашлось ни одного человека, не пропитанного спиртом и ведущего жизнь приличного гражданина. Поэтому мы потащили Джо Нелсона к реке и выкупали его, чтобы отрезвить. Затем мы улеглись. Я слышал, как некоторые из наших парней произносили молитвы, и не было ни одного, который бы не поклялся ничего не пить в течение недели. Вдруг, около полуночи, ко мне, в мою хижину, явился Джим Ярд и вызвал меня. Он сказал мне, что в поселке происходит шум и беспорядок. Оратор общества Трезвости напился пьян до потери сознания и поднял стрельбу… Понимаете, я почувствовал страшную ярость, но все-таки овладел собой, спокойно вышел из своей хижины и позвал своих парней. Те, которые вечером произносили молитвы, впервые присоединились ко мне. Мы пошли и покончили с этим… Ах, вон идет Джек. Верно, ему что-нибудь нужно.
Аризона тотчас же вернулся к своему седлу, которое он приводил в порядок, и сделал вид, что не замечает управляющего. Это был его способ показывать Джеку свое нерасположение. Джек, в свою очередь, бросил на него недружелюбный взгляд и обратился к Треслеру.
— Сейчас же поезжайте в Форкс, Треслер, — сказал он. — Разыщите этого негодяя, этого койота, Джо Нелсона и приволоките его сюда. Наверное, он напился пьян. Если он не доставил письма сержанту, то уж вы сами позаботьтесь об этом. Задайте хорошую встрепку старому пьянице, без всякого снисхождения.
— Я доставлю его сюда, — спокойно ответил Треслер.
— Да по приезде вздуйте его хорошенько, — настаивал Джек.
— Нет! Я не бью пьяных!
— Ну, хорошо. Он получит свое потом. Я уж позабочусь об этом.
Треслер, не говоря ни слова, повернулся и вышел. Он всегда боялся потерять самообладание в присутствии Джека. Поэтому старался как можно реже сталкиваться с ним.
Через несколько минут Треслер уже выезжал на дорогу. По обыкновению, ему пришлось сначала вступить в борьбу со своей строптивой «Леди Изабеллой», которая никогда сразу не покорялась воле наездника. Проделав несколько фокусов, она понесла его туда, куда ей заблагорассудилось, и к тому времени, когда он уже должен был подъезжать к Форксу, он оказался в десяти милях расстояния в противоположном направлении. Однако в конце концов он, как всегда, оказался победителем и заставил ее повернуть на дорогу к Форксу.
Было уже около десяти часов вечера, когда он увидал сквозь листву очертания домов, освещенных луною. Дорога шла по склону холма, через лес, и внизу все было окутано темнотой. Треслер внимательно смотрел вперед, потому что малейший шорох заставлял его лошадь бросаться в сторону. Так и случилось, когда из темноты внезапно выскочила лошадь без седока, бежавшая по дороге к ним навстречу. Треслер едва удержался в седле, так как «Леди Изабелла» внезапно повернула и помчалась за другой лошадью. Впрочем, на этот раз Треслер не рассердился на нее. Он сам хотел нагнать и поймать эту неизвестную лошадь. Ему это быстро удалось. Он узнал пони и старое седло Джо Нелсона, но куда делся всадник, что с ним случилось, — это был вопрос, который еще надлежало разрешить.
Поймав за повод пони, Треслер повернул назад, по направлению к поселку, и на этот раз «Леди Изабелла» не выказала никакой строптивости. Но у подножия холма, где все было окутано тьмой, она вдруг остановилась и стала пятиться назад, очевидно, сильно напуганная. Треслер пытался разглядеть причину ее испуга, и вскоре ему показалось, что в темноте хлопают какие-то огромные крылья, точно летит гигантская летучая мышь. Вдруг он невольно вскрикнул и схватился за револьвер. Это загадочное существо медленно двигалось прямо по направлению к нему. Испуганные лошади чуть не вырвались из его рук. Теперь он уже ясно различал какую-то темную кучу возле опушки леса. То, что казалось крыльями, как будто волочилось по земле во время движения этого странного безмолвного существа, и вдруг оно остановилось, словно залегло в траве прерии, и затем внезапно поднялось на задние ноги и, медленно раскачиваясь, стало приближаться.
Это движение было ему знакомо. Он много читал и слышал про страшных медведей Скалистых гор и теперь был уверен, что перед ним один из больших экземпляров гризли. Он выхватил оружие и приготовился стрелять, испытывая то острое ощущение, которое так знакомо каждому охотнику, впервые в жизни встречающемуся лицом к лицу с хищным зверем.
