Луис Ламур - Кровавое золото
Каждый шаг таит опасность. Отростки отламываются, шипы втыкаются в лошадиные ноги, в одежду всадников, даже в кожаные стремена. Ничто от них не спасает. Воткнувшись в тело, они застревают там, как крючки, и вытаскивать их трудно и больно.
Дэн Родело ехал впереди, выбирая дорогу между выходами лавы и кактусами. Это были опасные места. Иногда им приходилось пересекать небольшие участки лавы, где каждый неверный шаг грозил сломать ногу лошади. Один раз они объехали кратер глубиной не меньше четырехсот футов. По дну его были разбросаны несколько сагуаро, и еще какие-то большие кактусы росли в том месте, где гребень был проломан — будто брешь в стене. Повсюду вокруг росли кучки чольи и «кошачьих когтей». Далеко впереди был виден толсторог, наблюдавший с вершины вулканического конуса. Это было сердце страны Пинакате.
К Дэну приблизилась Нора. Он был поражен ее видом. Губы ее потрескались и кровоточили.
— Еще очень далеко, Дэн? — спросила она. — Я имею в виду, до бухты.
— Изрядный кусок дороги.
— Что-то может случиться?
Он посмотрел на нее. Его тревожила та же мысль.
— Боюсь, достаточно много. Держите голову пониже, слышите, когда появятся яки. А кроме того… ну, вы знаете о чувствах Джо Харбина.
— Эй вы, о чем это вы секретничаете? — крикнул Харбин. — Эта женщина для меня, Родело, сказано тебе! Дэн немного обернулся в седле.
— Я думаю, это она сама решит.
— Черта с два сама! Я это решил! Она моя, а если тебе придет в голову поспорить об этом, ты только скажи!
Дэн легко сидел в седле, и ремешок, которым был привязан его кольт, был отстегнут.
— Не слишком бахвалься своей репутацией, Джо. Кое-кто может захотеть проверить ее.
— В любой момент!
От разговоров болели губы, и Дэн Родело не ответил. Прищурившись от солнца, он выискивал знакомые приметы и не находил ничего. И все же водоем был где-то рядом…
Все утро они ехали без воды. Теперь солнце поднялось уже высоко, кони двигались все медленнее. И вдруг он заметил белый отблеск на темной скале впереди. В тот же миг его ударила пчела, летевшая своей дорогой.
Кони почуяли запах воды и ускорили шаг. И наконец вода показалась. Нора посмотрела — и отвернула лицо. Том горько выругался. В углублении, до половины заполненном водой, лежал дохлый баран. Дохлый уже несколько дней.
Джо Харбин обернулся к Родело:
— Это к такой воде ты нас вел?!
— Он же не виноват. Не теряй голову, — спокойно сказал Том. — Мы не избавимся от трудностей, если начнем стрелять друг в друга.
Суслик смотрел на Родело, и в глазах его был страх.
— Есть другая возможность, — сказал Родело — это с час пути отсюда.
Устало взобрались они на лошадей и двинулись на юго-восток. Вместе с ними ехал страх, потому что теперь чувство безопасности покинуло их. Все ощущали симптомы обезвоживания, усиливающегося с каждым часом. Родело, который насыщал себя водой при каждой возможности, был в лучшем состоянии, чем остальные. Нора в определенной степени тоже, потому что прислушивалась к его советам.
В пути Дэн Родело изучал местность. На ровных местах воды быть не могло. Но где-то поблизости, он знал, находились водоемы Папаго, в которых обычно было немного воды, а иногда даже много. Но эта проклятая местность настолько однообразна, что найти впадину почти невозможно.
Он ощущал каждое усилие коня, его отяжелевшие мышцы, его желание остановиться. Когда позади осталась миля, он натянул поводья…
— Нам лучше бы идти пешком, — сказал он, — если хотим сберечь лошадей.
Все неохотно спешились, и Родело двинулся вперед.
Никому не хотелось есть, да и неразумно было бы есть, не имея воды. Потрескавшиеся губы Дэна болели, но не кровоточили, потому что при обезвоживании любая царапина сразу засыхает. Он шел медленно, чтобы тем, кто тащился позади, было легче. Неосторожный шаг по камню отзывался как прикосновение докрасна раскаленного железа.
Впереди он видел черный гребень, местами темно-красный, в зависимости от направления, под которым падали солнечные лучи. Было ли это то самое место? Прищурясь, он отыскивал знакомые приметы на местности. Он знал, в пустыне любое место может выглядеть по-разному, вот почему сезонные путники все время осматривают дорогу позади себя, чтобы знать, как будет выглядеть местность на обратном пути. Немного иной угол зрения при разных условиях освещения может изменить вид местности до неузнаваемости.
Мысли Родело текли вяло. Ему приходилось принуждать память, чтобы вспомнить, что он знал об этом месте… Если это — то самое место… Наконец он снова двинулся вперед, с усилием натягивая повод, чтобы заставить коня двигаться.
Скалы были неровные, с острыми краями, каждая грань, как зазубренное лезвие, раздирала в клочья обувь и одежду. Посмотрев назад, он был поражен видом своих спутников. Блуза Норы была изорвана кактусами, сапоги протерты до дыр; юбка-брюки из оленьей кожи держалась лучше, но и на ней были заметны следы трудного путешествия.
Узкое лицо Суслика вытянулось, губы были изуродованы трещинками и засохшей кровью. Беджер и Харбин выглядели карикатурами на самих себя. Короткая процессия растянулась на несколько сотен ярдов, и если бы яки напали в этот момент, они одержали бы легкую победу.
Но вскоре Родело увидел след горного барана. Эти животные здесь были бесчисленны, и, присмотревшись, он увидел еще один след, чуть меньший, частично перекрытый следом пустынной лисицы. Все следы шли в одном направлении. Он остановился и старательно осмотрел склоны, а затем повернул к скалам.
Он не вспомнил тропы, по которой шел когда-то к Папаго, но пытался найти ее путем сопоставления различных примет. Многие скалы здесь были отполированы ветром и песком, и ноги скользили. Это была дикая земля, угрюмая и зловещая, место, которого надо избегать, но именно здесь он надеялся найти воду.
Внезапно он увидел синеватую базальтовую скалу и вспомнил ее. Немного изменил направление, спустился между двумя большими обломками вулканической породы и оказался на крохотном песчаном берегу водоема. У подножия двадцатифутового обрыва падающая вода, несущая обломки камней, вырыла чашу глубиной в четыре-пять футов. Чуть дальше был еще один водоем, не меньше двенадцати футов в диаметре. Вода в нем была затенена выступом скалы, а потому чистая и прохладная.
— Пусть лошади пьют здесь, — сказал Родело, — а мы напьемся из второго водоема.
Он набрал в рот воды, зачерпнув ее ладонью, и ощутил, как ее прохлада возвращает жизнь пересохшим тканям. Проглотил несколько капель — свело желудок. Он пил медленно, короткими глотками. Потом снял с коня флягу и наполнил ее, а после этого — флягу Норы.
