Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих
Маттотаупа принялся разминать затекшие, покрасневшие от застоявшейся крови члены. Затем вдруг резко вскочил на ноги и прислонился к стене, потому что ему еще трудно было держать равновесие.
— Маттотаупа! — как всегда, громко крикнул Джим. — Что это за бандиты связали тебя? Тебя, моего друга!.. Скоты! Бен! Трусливый койот! У тебя не только чумазая рожа, у тебя черное сердце! Пошел вон! Принеси-ка нам поесть! И не вздумай подсыпать нам яду, хитрая подлая лиса!
Бен, скорчив злобную мину, ушел.
Харке было противно слушать громогласную болтовню Джима, звучавшую здесь совсем не так, как тогда, в стойбище Сыновей Большой Медведицы, где на него смотрели с удивлением и восторгом, как на вождя. Его слушался даже хозяин, Беззубый Бен, и у Харки было такое впечатление, как будто он попал в логово разбойников, а Джим — их атаман. Его вдруг охватило глубокое недоверие к людям, которым обычно проникаются несчастные, бесприютные изгнанники, лишенные родины и богатые горьким опытом страданий.
Маттотаупа тяжело опустился на скамью перед угловым столом, за которым сидели художник и Длинное Копье в первый вечер. Джим вышел вслед за Беном, чтобы поискать художника, и они на несколько минут остались одни.
— Они хотели вырвать у меня тайну золота, — тихо произнес Маттотаупа. — Они сказали, что будут пытать тебя, пока я не заговорю.
Он вопросительно посмотрел на Харку.
— Это ложь, отец. Они хотели меня убить, но мне удалось спастись и спрятаться в лагере краснокожих, где меня узнал Джим.
Маттотаупа облегченно вздохнул:
— Хорошо, что я ничего им не сказал.
— Да, отец.
— Твой самородок я успел проглотить. Они ничего о нем не знают.
— Хорошо, отец.
Джим долго не возвращался. Не показывался и Бен. Вместо них вошли художник и Длинное Копье. Маттотаупа жестом пригласил их присоединиться к ним, и, помедлив, они в конце концов сели за их стол. Они принесли с собой еду и питье. Маттотаупа первым делом утолил жажду. Харка стал есть. Все молчали, не зная, с чего начать разговор.
Тем временем Джим отвел в сторону Беззубого Бена, чтобы никто не мог их услышать.
— Бен! — сказал он. — Беззубый стервятник, питающийся падалью! Я тебе уже говорил: не лезь в мою кормушку! Сейчас я говорю тебе это в последний раз! Не советую больше так нагло испытывать мое терпение! Не играй с огнем. Это не твоя стихия. Ты для этого слишком глуп, понимаешь? Черные холмы — это моя территория, а Маттотаупа — мой друг. Не потому, что он знает, где есть золото, — он ничего не знает; а просто потому, что он — мой друг. Я так хочу! Так что убери свои грязные лапы и не смей трогать этого краснокожего и его сына! Если они еще когда-нибудь придут в твой вонючий блокгауз — я думаю, они не горят желанием нанести тебе визит в ближайшее время, — но если когда-нибудь придут, ты встретишь их уважением и низкими ценами, а не то я сделаю на твоей грязной башке надрез и сниму с тебя шкуру! Ты меня понял? Когда ты уже будешь вести себя как человек?
— Я все понял, но это не моя работа…
— Заткнись! Прибереги свои идиотские отговорки для других! Это случилось в твоем доме, значит — твоя работа! Мне можешь не рассказывать сказки. Кстати, грабить художника — это тоже был полный идиотизм.
— Ты же сам мне пару недель посоветовал…
— Закрой пасть! — Джим поднял руку, словно собираясь ударить его по лицу. — Когда это я советовал тебе делать глупости? Напасть на художника в своем собственном трактире! Где это видано? Да еще поднять такой переполох, как будто началась война! Кому рассказать — не поверят! Моррис Желтая Борода — известная личность, у него серьезные связи. Если он сдохнет, начнется следствие, поднимется такой вой, что услышат даже в больших городах. Да-да! Если уж тебе так приспичило, мог бы тихо залезть в его карман…
— А мы и хотели просто почистить его карманы…
Джим захохотал. Он хватался за живот и корчился от смеха.
— Ты такой трогательный в своей глупости, Джим, что я таю от умиления, — сказал он наконец, придя в себя. — Значит, говоришь, вы просто хотели почистить его карманы, ты и твои дружки? Так надо было действовать аккуратней. А теперь ты остался с носом и с дурной репутацией. Вам еще повезло, что вмешался индеец и уберег вас своим топором от еще больших глупостей. Я надеюсь, вы вернули ему деньги?
— Мы даже не успели их взять. Этот индеец со своим топором…
Джим опять рассмеялся:
— Да-да, индеец со своим топором. Ты этого не ожидал, а он пришел как раз вовремя. Ладно, конец раздорам. Больше никаких боевых действий. Приготовь нам медвежью лапу в знак примирения!
— А бренди?
— Дакота не пьет. Подашь свежей воды!
Бен удалился, качая головой.
Рыжий Джим проводил своего черноволосого приятеля презрительным взглядом.
