Ридгуэлл Кэллэм - Ночные всадники. Нарушители закона. Чертово болото
Лаблаш, самый жесткий и беззастенчивый ростовщик во всем округе, повиновался повелительному голосу девушки, как побитая овчарка, и, пыхтя, поспешил исполнить ее приказание. Даже Аллондэль помимо своей воли, не мог удержаться от улыбки при виде монументальной фигуры Лаблаша, когда он с трудом потащился за дровами.
Беннингфорд, вернувшись, увидал эту картину и сразу оценил положение вещей.
— Я напоил, накормил и взнуздал лошадей, — сказал он. — Слушайте, доктор, — обратился он к Абботу. — Идите поднимите свою жену с постели. Надо будет отправляться в путь.
— Она сейчас сойдет вниз, — заявила Джеки, взглянув на него через плечо. — Вы, доктор, принесите-ка сюда котелок с водой, а вы, Билль, посмотрите, не найдется ли где-нибудь куска ветчины или какой-нибудь другой пищи. Дядя, ты иди сюда и сядь у печки. Я вижу, что ты озяб.
Все эти люди, которые еще лишь несколько минут тому назад сидели за картами, поглощавшими все их внимание, и проигрывали, не морщась, целые состояния, теперь словно забыли об этом в своей поспешности угодить молодой девушке, которая со всеми ними, молодыми и старыми, обращалась совершенно одинаково, хотя доктор Аббот и Беннингфорд пользовались ее расположением, а Лаблаша она терпеть не могла. Только с дядей она обращалась иначе. Она горячо любила его, несмотря на все его недостатки и прегрешения, и с тоской видела, что он опускается все ниже и ниже. Игра и вино делали свое дело. Но на свете у нее никого не было, кроме него.
Глава III
НА ФЕРМАХ ФОСС РИВЕРА
Весна наступила, и прерия, сменив свой зимний наряд, покрылась зеленым ковром. Все поснимали свои меховые одежды, мужчины облачились в матросские куртки, а меховые шапки заменили соломенными шляпами с большими полями.
Лошади в прерии уже не сбивались в кучу, чтобы защищать себя от холода, и не поворачивались задом к ветру. Они спокойно паслись на траве, которую предоставил в их распоряжение тающий снег. Стада рогатого скота тоже разгуливали в прерии, где с каждым днем увеличивалось количество корма. На северо-западе Канады весна сразу вступает в свои права, и ужасная, суровая зима без всякого сопротивления уступает ей место. Там, где еще неделю тому назад ничего не было видно, кроме унылых пространств снега и льда, уже везде появилась отава, и снег исчез с необыкновенной быстротой. Коричневая, прошлогодняя трава окрасилась ярко изумрудным цветом свежих пробивающихся листочков. Обнаженные деревья приобрели тот желтовато-красноватый оттенок, который служит предвестником лопания почек и появления молодых листьев. Под влиянием теплых лучей солнца растаял ледяной покров речек, и они разливались шумным потоком.
В поселении Фосс Ривер с наступлением весны все оживилось. Жизнь закипела. Поселок был центром, куда стекались все погонщики стад из самых отдаленных ранчо. Под командой своего «капитана», человека, избранного на основании его опыта и знания прерии, они делали свои приготовления для обыскивания прерии к востоку, западу, северу и югу, до самых границ равнин, простирающихся к восточному подножию Скалистых гор. Скот разбрелся осенью во всех направлениях, и его надо было отыскать и пригнать в Фосс Ривер, где он будет передан законным владельцам. Это было только начало работы, а затем надо было приступить к накладыванию новых клейм на телят и возобновлению тех, которые сгладились в течение долгих зимних месяцев. Этот осмотр скота и клеймение составляют немалый труд для тех, у кого стада насчитываются десятками тысяч.
В ранчо Джона Аллондэля тоже жизнь закипела, но никакой суматохи не было заметно. Под управлением Джеки все шло в таком порядке, который должен был изумлять всякого наблюдателя, не посвященного в жизнь прерии. Тысячи вещей надо было сделать, и все должно было быть закончено к тому времени, когда все стада рогатого скота будут собраны в поселении.
Прошел месяц после бала в Калфорде, когда Джеки красовалась в нарядном бальном платье. Теперь она была уже совсем в другом наряде. Она возвращалась с осмотра проволочных заграждений на пастбищах верхом на своей любимой лошадке, которая называлась «Негром», и ничто в ее наружности не напоминало светскую девушку, танцевавшую с таким увлечением на балу. Видно было, что она с детства привыкла ездить верхом по-мужски и управлять лошадьми твердой рукой. На ней была синяя, полинявшая от частой стирки юбка из толстой бумажной материи и кожаная куртка, опоясанная ремнем с патронташем, на котором висела кобура тяжелого пистолета. Это было оружие, с которым она никогда не расставалась, когда выезжала с фермы. Широкополая шляпа была привязана у нее на голове лентой сзади, под волосами, как это было в моде в прерии, и ее густые волнистые волосы свободно рассыпались кудрями по плечам, развеваемые легким весенним ветерком, когда она ехала галопом вверх по дороге на холм, где находилась ферма.
Вороной конь прямо подскакал к конюшне, но Джеки решительно свернула его в сторону дома. Около веранды она заставила его сразу остановиться. Горячая, упрямая лошадь хорошо, однако, знала свою хозяйку и чувствовала ее крепкую руку. Те штуки, которые своенравное животное могло выкидывать с другими, оно не решалось применять здесь. Очевидно, Джеки научила его повиновению.
Девушка спрыгнула на землю и привязала лошадь к столбу. Несколько мгновений она простояла на большой веранде, занимавшей весь передний фасад одноэтажного дома, напоминающего видом бунгало, с высокой наклонной крышей. Шесть больших французских окон выходили на веранду. На запад вид был совершенно открыт. Загородки для скота и все хозяйственные постройки помещались позади дома.
Джеки только что собиралась войти в дом, когда вдруг заметила, что лошадь навострила уши и повернула голову в ту сторону, где виднелись мерцающие вершины отдаленных гор. Движения Негра тотчас же привлекли внимание Джеки. Она тут же повиновалась инстинкту, свойственному жителям прерии, заставляющему их больше доверять глазам и ушам своей лошади, нежели самим себе. Лошадь устремила неподвижный взор вдаль, через равнину, местами еще покрытую тающим снегом, гладкую, как бильярдная доска, ровная полоса земли тянулась на десять миль от подножия холма, на котором был построен дом, и лошадь смотрела туда, где она оканчивалась.
Джеки заслонила рукой глаза, чтобы защитить их от солнца, и стала смотреть в ту же сторону. Сначала она ничего не могла рассмотреть вследствие блеска снежных пятен на солнце. Затем, когда ее глаза привыкли к этому сверканию, она различила на далеком расстоянии какое-то животное, которое спокойно двигалось от одного клочка земли, покрытого травой, обнажившейся от снега, к другому, очевидно, отыскивая там корм.
