Фрэнсис Гарт - Брет Гарт. Том 3
— Я знал, что ты приедешь, сын мой, — сказал отец Фелипе, — а где же она? Ты не привел ее с собой?
— Кто она? — спросил Артур, стараясь собраться с мыслями.
— Кто она?! Да будет над нами милость божья, дон Артуро! Та, которая призвала тебя сюда, донна Мария. Или ты не получил ее послания?
Артур ответил, что только что приехал и сразу же поспешил в церковь. Он не решился сказать священнику, что сперва сделал попытку проехать в Ранчо Пресвятой Троицы; не признался он и в том, что за эти два часа ни разу не вспомнил о донне Марии.
— Вы служили заупокойную мессу, отец Фелипе? У вас несчастье?
Он замолк, не в силах решить, случилось ли то, что заполняет его ум, на самом деле или он все еще во власти расстроенного воображения.
— Святая матерь божья! — промолвил отец Фелипе, изумленно глядя на Артура. — Значит, ты не знаешь, по ком я служил мессу? Ты не знаешь, что наша святая заступница покинула нас, что донна Долорес обрела вечное блаженство?
— Я думал… В телеграмме донны Марии сказано… что она исчезла, — пробормотал Артур, чувствуя, что снова перестает владеть собой, что щеки его бледнеют и голос прерывается.
— Исчезла! — воскликнул отец Фелипе с легким укором в голосе. — О да, исчезла! Мы найдем ее, когда обретем вновь Ранчо Пресвятой Троицы, когда развалины ее жилища, погребенные ныне на глубине в пятьдесят футов, будут подняты на поверхность земли. Исчезла, дон Артуро, исчезла. Навеки! Навсегда!
Как видно, встревоженный чем-то во взгляде своего слушателя, отец Фелипе тотчас обрисовал Артуру подробности катастрофы, уже разгаданной им ранее в общих чертах. С домом и службами произошло примерно то же, что с корралем. Сила подземного толчка сперва сокрушила Ранчо Пресвятой Троицы, а потом разверзла землю под ним на глубину в пятьдесят футов. Никто не спасся. Верные вакеро устремились к ранчо по содрогавшейся, ходившей ходуном равнине, но поспели лишь к моменту, когда пропасть поглотила его. Дон Хуан, донна Долорес, верная Мануэла, мажордом Алехандро, полтора десятка людей из числа пеонов и прислуги — все погибли среди развалин. Почему не ищут тела? Матерь божья! Значит, дон Артуро не знает, что после второго толчка земля сомкнулась над разрушенным ранчо и надежно захоронила развалины и погибших. Они пытались рыть, но что могут поделать десять человек? Конечно… через несколько месяцев… кто знает… быть может, что-нибудь у них и получится. Фаталистическая покорность, с которой отец Фелипе повествовал о гибели донны Долорес, пробудила в Артуре глубокий протест. В Сан-Франциско, пока не исчезла бы последняя тень надежды, сотня добровольцев рыла бы день и ночь, чтобы откопать погребенных людей. А здесь!.. Артур припомнил вялые, инертные лица слуг в доме Сальватьерра. Какова же должна быть их покорность судьбе перед лицом таинственной катастрофы, подумал он, если так судит о ней их духовный вождь и судья? Артур невольно содрогнулся. Что делать?! Конечно, он мог бы, с помощью Дамфи, выписать артель землекопов из Сан-Франциско. Но тут заговорила инстинктивная осторожность, никогда не оставляющая людей типа Артура. Если эти испанцы, потерявшие близких друзей, родственников, относятся к случившемуся так пассивно, почему он, чужой человек, должен вмешиваться в их дела?
— Пойдем, сын мой, — сказал отец Фелипе, отечески кладя Артуру на плечо свою большую мягкую руку. — Пойдем ко мне. Милостью святой девы у меня еще есть кровля над головой и найдется местечко, чтобы приютить тебя. Ай-ай-ай! Поглядите! — добавил он, прикасаясь к рединготу Артура и так заботливо оглядывая своего гостя, словно тот был ребенком. — Это еще что такое? Безбожный туман пронизал тебя насквозь. Руки совсем ледяные. Щеки пылают. Ты измучен вконец. И, конечно, проголодался. Нет, нет, не возражай. Идем скорее!
Взяв под руку безвольно предавшегося ему Артура, священник открыл дверь ризницы и повел его через палисадник, весь заваленный обломками рухнувшей башни, к низенькому кирпичному строению, служившему прежде местом для школьных занятий. Сейчас его наспех переоборудовали для отца Фелипе, чтобы оно могло служить ему как светским обиталищем, так и монашеской кельей. В низком камине, походившем на кухонный очаг, весело пылал огонь. По стенам висели прописи, демонстрировавшие успехи учеников в каллиграфии и в законе божьем одновременно. В дальнем конце комнаты стоял небольшой орган. Посередине, как раз напротив камина, было окно, то самое окно, в глубоком проеме которого всего две недели тому назад Джек Гемлин впервые увидел донну Долорес.
— Как часто бывала она здесь, наставляя своих учениц, бедная наша девочка, — сказал отец Фелипе, угостившись изрядной порцией нюхательного табаку и вытирая вслед за тем нос и глаза огромным красным платком. — Эта школа — лучший памятник для нее! По милости донны Долорес — а ее щедрости не было границ, когда дело касалось церкви, — здесь заложены основы будущего монастыря пречистой Девы, ее святой покровительницы. Ты вел ее дела, дон Артуро, и знаешь, конечно, что все имение Сальватьерра она завещала пресвятой церкви.
— Понятия не имею, — сказал Артур, неожиданно для себя загораясь вдруг еретически-протестантским негодованием и впервые за все время знакомства с отцом Фелипе бросая на почтенного священнослужителя взгляд, исполненный подозрительности. — От донны Долорес я не слышал даже намека на это. Скажу вам более того…
— Не надо, не надо, сын мой, — прервал его отец Фелипе, отправляя в нос вторую, столь же изрядную понюшку. — Едва минули сутки, как бедная девочка ушла от нас, только что отзвучала заупокойная месса… — Он громко высморкался. — Потолкуем об этом позже. А пока здесь ожидает тебя нечто более срочное. Я получил телеграмму.
Он вручил Артуру желтый конверт. Но взгляд Пуанзета остановился на визитной карточке, которую он приметил на столе, пока священник разрывал свои бумаги в поисках телеграммы. На карточке значилось имя полковника Кульпеппера Старботтла из Сискью.
— Вы знакомы с этим человеком? — спросил Артур, в одной руке держа невскрытую телеграмму, а другой указывая на карточку.
Отец Фелипе приложился к табакерке.
— Возможно, что знаком, вполне возможно. Помнится мне — это адвокат. Что-то у нас было с ним по поводу церковных земель. А что именно — позабыл. Ты не распечатал телеграммы, дон Артуро. Что там такое? Уж не вызывают ли тебя домой? А ты здесь еще и часа не пробыл.
Отец Фелипе замолчал и с невиннейшим видом встретил настороженный взгляд Артура. С минуту старик и молодой человек испытующе смотрели друг на друга. Артур первый отвел глаза, хотя ясный невозмутимый взор священника не развеял его сомнений. Он припомнил все, что слышал в разное время о беззакониях, творимых католической церковью, о ее могущественных связях; особо вспомнились ему рассказы о коварных происках монашеского ордена, к которому принадлежал отец Фелипе; а он-то, простак, считал их баснями, не верил, смеялся. Чувствуя, что в душе его отныне поселяется подозрительность по отношению к человеку, в обществе которого ему было всегда так легко и свободно, Артур подавил невольную грусть и занялся телеграммой. Волновавшие его только что мысли разом вылетели из головы. Телеграмма была от Дамфи и содержала следующее характерно составленное сообщение:
