Джек Логан - Железный мустанг
— У тебя, кажется, зуб на этот городок — Сэкет-Спрингз? — вставил Бестер.
— Первый раз меня впервые арестовали именно там. Мне было тринадцать лет, дали тридцать дней исправительных работ.
— За что?
— Постреливал по окнам в офисе шерифа. Из позаимствованного кольта 44-го калибра.
— Позаимствованного? — переспросил Бестер. Барлоу усмехнулся и кивнул.
— Ну да, у шерифа.
Багажный вагон затрясся от хохота, однако Слокум не спешил присоединяться к всеобщему веселью. Кроме перевала через горы и изматывающего действия, которое оказало на его нервную систему управление тормозом, путешествие проходило для него без происшествий и даже утомительно. Теперь их хозяин решил сам себе поискать неприятностей. Только время покажет, что выйдет из замышляемой им аферы и чем все это может кончиться для их четверки.
8
Успокаивающая пелена ночи спустилась с синих гор северо-восточного Орегона на сосновые леса, хранящие в себе темноту всех предыдущих ночей, на массивные гранитные выступы, испытанные временем ледяные валуны, на узкий, мягко журчащий ручеек, сопровождающий линию железной дороги и облегчающий ее путь на восток.
Четверо налетчиков оседлали коней и отправились в Сэкет-
Спрингз. Как только темнота поглотила их, Слокум и Ханикатт прошли по составу к головному вагону. Они решили потревожить Барлоу по весьма важному вопросу. Здоровяк расположился на своем любимом сиденье и наигрывал на целлулоидной губной гармошке «Все ближе к тебе, господи!». Заполнявшая вагон грустная лирическая мелодия, судя по виду Барлоу, заставляла слезы выступать на глазах. Завершив исполнение, Барлоу кончиком большого пальца стер слюну с инструмента и поднял глаза.
— Мой любимый гимн, мистер Слокум, мистер Ханикатт. Наши два аса по торможению, как я слышал.
— Быть может, худшие во всем экипаже, Рэйли, — поспешно откликнулся Слокум.
— Чем могу служить?
— Мы переговорили между собой, — продолжал Слокум. — Мы с вами уже достаточно давно, чтобы показать себе цену и доказать свою преданность.
— Несомненно.
— Так как насчет того, чтобы вернуть наши пушки? — взорвался Ханикатт.
— Боже всемогущий! — Барлоу ударил себя по коленке. — Я-то думал, вы о них так и не заикнетесь. Перси! — прорычал он в дверь, открытую в следующий вагон.
Бестер высунул голову.
— Да?
— Слокум и Ханикатт просят вернуть их железки.
— И. В. и мальчишка тоже, — ввернул Слокум.
— Если вас это не затруднит, — добавил Ханикатт. Бестер исчез и вернулся через несколько минут с кольтом Слокума и оружием остальных.
— Передайте вашим дружкам, — сказал он.
— Что-нибудь еще? — поинтересовался Барлоу.
— Нет, весьма благодарны, Рэйли, — отозвался Ханикатт.
— Спасибо, — подтвердил Слокум.
— Всегда рад вас видеть. Надеюсь, вы довольны поездкой — одни пейзажи чего стоят.
Барлоу поднес гармошку ко рту и стал наигрывать «Когда на той стороне трубят сбор».
Бестер прервал его:
— Если ребята приведут лошадей, не пора ли нам заняться каким-нибудь вагоном?
— Хорошая мысль. Возьмитесь за тот, который прицеплен перед багажным.
Он возобновил игру. Бестер снова прервал его, на этот раз слегка колеблясь, почуяв нараставшее в Барлоу раздражение музыканта:
— И еще последний вопрос, Рэйли. Как мы затащим этих треклятых лошадей в эти чертовы вагоны?
— По подвесной двери в багажный вагон, а из него — в следующий. А как еще?
— Но лошадь не пройдет в дверь, связывающую вагоны.
— Ради бога, Перси, у тебя что, своей головы нет? Уж если вы сломаете все сиденья и перегородки, несложно, наверное, расширить двери с обеих сторон на шесть дюймов.
— Ух ты! — Коровьи глаза Бестера понимающе засветились по мере того, как мысли Барлоу начали проникать в его недоразвитый мозг. — Отличная мысль, Рэйли.
— Все, что сгодится на дрова, будете выкидывать в окна. — Барлоу повернулся к Слокуму и Ханикатту. — Вы вдвоем станете снаружи, будете собирать дрова и складывать их в тендер.
— Хорошо, — ответил Ханикатт.
— Но до этого, раз уж вам все равно выходить наружу, возьмете ведра для воды у Кассиди и наполните бак. Мы уже столько проехали, что у паровоза наверняка началась жажда.
Они вместе спустились по ступенькам вагона и пошли по насыпи к паровозу. Вытащив оружие, стали рассматривать его при тусклом свете наружных фонарей вагонов.
— Дерьмо! — сказал Слокум. — Так и есть.
— Что такое?
— А положи палец на чеку!
— Вот черт, ее нет! Вытащили!
— Негодяи!
Ханикатт, несший оружие, отшвырнул его в сторону.
— Эй, — возразил Слокум. — Оставь их. Сделаем вид, что мы на них даже не посмотрели.
— На кой черт они тебе сдались — орехи колоть?
— Оставь, может быть, нам удастся их подменить. Вытащить четыре кольта, пока они будут спать. Кстати, и у них будет на четыре пушки меньше.
Ханикатт подобрал оружие.
— Чертовы ублюдки. Жду не дождусь, когда я смогу распрощаться с этим проклятым поездом, Барлоу и его дружками.
— Как только найдем пояс Сирлза.
— Да нет никакого пояса! Мы уже все обыскали.
— Будем продолжать, пока не найдем!
— Если раньше Барлоу нас не пристрелит.
— Ну, если бы он собирался, то давно уж разделался бы с нами.
Они дошли до паровоза. Ханикатт закричал Кассиди, дремлющему в кабине:
— Эй, ирландец! Спусти нам ведра!
— Джон, полезай на подножку, я тебе их передам.
— Ладно. — Слокум поставил одну ногу на ось колеса, вторую на шатун и подтянулся на боковую подножку. Когда он вытянулся в полный рост, то рукой случайно прикоснулся к бойлеру.
— Господи боже!
— Осторожно, — сказал Кассиди. — Это горячая штука.
— Горячая! Господи помилуй! Всю кожу содрало до самой кости! Ему удалось залить в полупустой бойлер десять ведер воды к тому времени, когда из последнего вагона стали вылетать остатки сидений, стоек, спальных полок. Ночь наполнилась звуками: топоры вгрызались в ненужное дерево. Он выплеснул в бак последнее ведро и осторожно спустился вниз. Вдвоем с Ханикаттом они двинулись к задней части поезда и стали собирать обломки дерева. Ханикатт нагнулся и набрал почти полную охапку дров, когда из окна вылетела стойка, едва не угодив ему по голове.
— Будете вы смотреть, куда кидаете, мать вашу! — со злобой закричал он.
— Эй, ковбой, утри задницу! — ответил ему чей-то голос. Через окно Слокум видел, как парнишка орудует топором вместе с тремя мужчинами — лица знакомые, но имен Слокум не помнил. Некоторое время он наблюдал, как юноша подрубает стойку. Он легко держал в натренированной руке топор, лезвие которого глубоко вгрызалось в дерево. Неожиданно один из работавших прошел в опасной близости от занесенного для удара топора юноши. Еще немного, и он мог бы лишиться уха.
