Владимир Арсеньев - В горах Сихотэ-Алиня
Орочи молчали. Находились ли они в таком же состоянии, как все мы, или сохранили больше самообладания, сказать не могу.
— Господи, только бы нам дойти до мыса, — вдруг услышал я шопот позади у себя.
— Сюркум далеко нету, — вдруг сказал Намука.
Эти слова всех подбодрили, потому что это была правда.
В это мгновение огромная волна нагнала лодку как-то сразу и сбоку и сзади и наполнила ее водой почти до половины.
— Скоро качай! — крикнул неистово Копинка.
Предчувствие близкой опасности, а главное этот окрик заставил людей стряхнуть апатию. Они стали грести энергичнее, а я и еще кто-то с удвоенной энергией принялись отливать котлом воду. Мало-помалу лодка снова стала всплывать.
— Качай скорей! — снова закричал Намука.
Вот и мыс недалеко, вот мы с ним и поровнялись, но тут нам предстояло еще одно страшное испытание. Мыс выдвигался далеко в море; ветром здесь развило очень большое волнение. Это было самое опасное место. Какие-нибудь четверть часа, но эти четверть часа были такими, от которых можно потерять рассудок. Вдруг громадная волна, точно какое-то живое непонятное существо с белой гривой, ужасное по своему внешнему виду и по размерам, сразу выросло сбоку. Как перышко взметнуло нашу лодку кверху. Волна исчезла, и мы стремглав полетели вниз.
— Держись! — крикнул Намука, и вслед за тем лодка опять наполнилась более чем до половины. Воды в ней было так много, что ее можно было выкачивать не глядя.
— Надо качать, усиленно надо качать! — крикнул я своим спутникам, — иначе мы погибли!
Гребцы, сидевшие поблизости ко мне, оставили весла и тоже принялись чем-то откачивать воду. Для удобства я опустился на дно лодки прямо на колени и стал быстро работать котлом. Я не замечал усталости, холода, боли в спине и работал лихорадочно, боясь потерять хотя бы одну минуту.
— Ая-ла-би, — услышал я голос Копинки, что означало: «очень хорошо».
Невероятный прилив энергии вселился в людей. Лодка опять всплыла на поверхность моря.
Волнение стало слабее — мы обогнули мыс и входили в бухту Старка. Минут десять мы плыли под парусом и работали веслами. Хотя ветер дул с прежней силой и шел мелкий частый дождь, но здесь нам казалось хорошо. Мы благословляли судьбу за спасение. Сзади слышался грозный рев морского прибоя. Вдруг слева от нас вынырнула из темноты какая-то большая темная масса, и вслед за тем что-то длинное белесоватое пронеслось над нашими головами и сбило парус.
— Что такое? — невольно послышалось несколько голосов.
Намука удержал лодку и стал осторожно подходить к неведомому предмету. Это оказалась шхуна. Я приказал зажечь фонарь. Неровный трепетный свет осветил судно, лежащее на боку и наполовину затопленное водой. Одна мачта шхуны была сломана, другая цела. Она-то и сбила наш парус. Обрывки снастей частью валялись на палубе, частью свешивались в воду. По-видимому, шхуна лежала на мели. Мелкие волны всплескивались на палубе ее. Мы обошли шхуну кругом и снова подошли к мачте. В это время луч фонаря осветил ее оконечности. Тут я увидел небольшое животное с длинным тонким хвостом. Должно быть, это была крыса. Она сделала попытку спрыгнуть в нашу лодку, но промахнулась и попала в воду. Стрелок Глегола хотел ударить ее веслом, но тоже промахнулся.
— Брось, — сказал Ноздрин, — ты забыл, что сам только что чуть не утонул в море.
Однако холод давал себя чувствовать. Мы поплыли дальше и не успели сделать десятка ударов веслами, как подошли к песчаной косе. Волны с шипением взбегали на пологий берег и беззвучно отходили назад.
Два стрелка вылезли из лодки через борт и пошли прямо по воде; потом они подтащили лодку на руках, отчего вся вода в ней сбежала на корму. Я быстро откачал воду берестяным ковшом. Потом люди пошли по берегу и стали собирать дрова. Вот мелькнул огонек: кто-то зажег спичку, но ветром ее сразу задуло. То же самое случилось и со второй спичкой и с третьей. Топливо долго не разгоралось. Я разыскал свою походную сумку и подал на берег два обломка целлулоидной гребенки, захваченные мною из города нарочно для такого случая.
Минут через двадцать пылал большой костер.
Люди разгружали лодку, сушили одежду и грелись у огня. Лица их были серьезны. Каждый понимал, что мы только что избегли смертельной опасности и потому было не до шуток.
Моряки с погибшей шхуны, очертания которой смутно виднелись недалеко от берега, были менее счастливы… Что стало с ними?..
Когда мы немного просохли, то начали ставить палатку и греть чай. Только теперь я почувствовал себя совершенно измученным и разбитым. Я лег около костра, но, несмотря на усталость, не мог уснуть. Моим спутникам тоже не спалось. Всю ночь мы просидели у огня, дремали и слушали, как бушевало море.
Зимний поход по реке Хунгари
В зиму 1909 года в районе Императорской Гавани снега выпали рано, что очень беспокоило орочей. Это сулило тяжелую дорогу и затрудняло передвижение охотников, в особенности на пути от стойбищ к местам соболевания. Река обещала замерзнуть непрочно: на льду под снегом должны были образоваться проталины. В глубоком снегу скоро будут погребены ловушки, соболевание плашками придется прекратить раньше времени и гонять по следу, что считалось охотой трудной и мало добычливой. На несчастье ход рыбы в тот год был плохой. Все орочи заготовили так мало юколы, что по подсчету ее не могло хватить для прокорма до весны людей, не говоря уже о собаках. Многие предвидели голодовку и поговаривали о глушеньи старых и слабосильных собак. Недостаток юколы привязал людей к месту и принудил их отказаться от соболевания. Многие орочи решили как-нибудь пробиться до весны около моря, рассчитывая на случайный улов мелкой рыбешки в полосе мелководья.
Все это, вместе взятое, ставило и меня в затруднительное положение. Орочи, всегда готовые мне помочь, были очень озабочены вопросом, кто и как будет меня сопровождать на Хунгари. Старик Антон Сагды и Федор Бутунгари советовали мне отказаться от зимнего похода, предлагали мне остаться у них до весны и с первым пароходом уехать во Владивосток.
Это меня совершенно не устраивало. Выполнение маршрута через Сихотэ-Алинь на Хунгари входило в план моих работ, к тому же средства мои были на исходе, а зимовка на Тумнине затягивала экспедицию по крайней мере еще на шесть месяцев.
Когда я объявил орочам, что маршрут по рекам Акуру и Хунгари должен выполнить во что бы то ни стало, они решили обсудить этот вопрос на общем сходе в тот день вечером в доме Антона Сагды. Я хорошо понимал причину их беспокойства и решил не настаивать на том, чтобы они провожали меня за водораздел, о чем я и сказал им еще утром, и только просил, чтобы они подробно рассказали мне, как попасть на Сихотэ-Алинь. Спутниками моими по этому маршруту вызвались быть стрелки Илья Рожков и Павел Ноздрин.
