В стране мехов - Верн Жюль Габриэль
И все же ничего определенного нельзя было сказать. Что, если, допуская невозможное, льдина была ближе к земле, чем полагали несчастные путешественники? Что, если неизвестное течение отнесло ее к столь желанным Алеутским островам? Ветер дул теперь в направлении этих островов и мог бы быстро гнать льдину, если бы встретил на ней точки опоры. Быть может, льдине надо было продержаться на волнах всего несколько часов, быть может, через эти несколько часов показалась бы земля либо по крайней мере какое-нибудь каботажное или рыболовное судно, которое держится вблизи побережья.
Некая мысль, сначала смутно мелькнувшая в сознании лейтенанта Гобсона, постепенно приобрела удивительную четкость. Почему бы не поставить на льдине парус, как делают на обычном плоту? Это и в самом деле было осуществимо.
Джаспер Гобсон поделился своей мыслью c плотником.
— Вы правы, — отвечал Мак-Нап. — Поднять все паруса!
Этот проект, как мало шансов на успех он ни сулил, воодушевил несчастных людей. Да и могло ли быть иначе? Как было им не ухватиться за все, что давало надежду на спасение?
Все принялись за работу, даже Келлет, который пока еще не напоминал миссис Барнет о ее обещании.
Балку, некогда поддерживавшую кровлю флигеля, где жили солдаты, установили вертикально, глубоко врыли в песчаную почву холма и привязали веревками, заменявшими ванты и штаг. Из крепкой жерди соорудили рею, прикрепили к ней вместо парусов одеяла и покрывала, которыми раньше пользовались, и установили ее на верхушке мачты. Попутный ветер надул этот парус, или, вернее, целую систему должным образом прилаженных парусов, — и вскоре все почувствовали, что льдина начала быстро дрейфовать в юго-восточном направлении.
Это был подлинный успех! Павшие духом люди оживились. Их льдина больше не оставалась, на месте, она двигалась, и как ни медленно было это движение, оно пьянило их. Особенно был доволен достигнутым результатом плотник. Впрочем, все, точно добровольные наблюдатели, не отрывали глаз от горизонта, и, если бы им сказали, что они не увидят земли, они бы этому не поверили!
И тем не менее это было именно так.
Уже три часа льдина плыла по сравнительно спокойной глади моря. Ей не приходилось бороться против ветра и волн, наоборот — волны не только не противились ей, но сами несли ее вперед. И, однако, ее по-прежнему со всех сторон окружал пустынный горизонт, «а котором не видно было ни единого пятнышка. И все же несчастные продолжали надеяться.
Около трех часов пополудни лейтенант Гобсон отвел в сторону сержанта Лонга и сказал ему:
— Мы движемся в ущерб прочности и долговечности нашего островка.
— Что вы хотите этим сказать, лейтенант?
— Я хочу сказать, что вследствие трения о воду, которое возросло из-за быстрого движения, наша льдина катастрофически уменьшается. Она просто расползается на куски и с тех пор, как мы поставили парус, сократилась на треть.
— Вы в этом уверены?..
— Совершенно уверен, Лонг. Кажется, будто льдина удлиняется, а это она становится все уже и уже. Смотрите, море уже плещется в десяти футах от холма.
Лейтенант Гобсон был прав: именно это и происходило со льдиной, быстро увлекаемой вперед ветром.
— Сержант, — спросил Джаспер Гобсон, — не считаете ли вы, что нам следует приостановить дальнейшее движение?
— Я полагаю, — отвечал сержант Лонг, немного подумав, — я полагаю, что надо посовещаться с товарищами. Теперь все должны разделять ответственность за наши решения.
Лейтенант утвердительно кивнул головой. Они вернулись на холм, и Джаспер Гобсон объявил о сложившемся положении.
— Скорость движения, — сказал он, — быстро разрушает льдину. Это может приблизить на несколько часов неизбежную катастрофу. Решайте, друзья мои! Хотите ли вы продолжать наше движение вперед?
— Вперед!
Это слово слетело с уст всех этих несчастных.
Льдина продолжала плыть, хотя решение отчаявшихся людей могло иметь серьезнейшие последствия. В шесть часов вечера Мэдж поднялась и, указывая на юго-восток, воскликнула:
— Земля!
Все, словно под действием электрического тока, вскочили на ноги. На юго-востоке, милях в двенадцати от них, действительно показалась земля.
— Парус! Парус! — закричал лейтенант Гобсон.
Его поняли. Площадь паруса была увеличена. К веревкам прикрепили наподобие маленьких парусов одежду, меха — все, что могло дать опору ветру.
Скорость движения возросла, тем более что ветер все свежел. Но льдина таяла со всех сторон. Чувствовалось, как она сотрясается. Она грозила каждую секунду погрузиться в море.
Но об этом никто не думал. Все были полны надежды! Там — на континенте — их ждало спасение. Люди простирали вперед руки, кричали! Они были точно в бреду!
В половине восьмого вечера льдина заметно приблизилась к берегу. Но она таяла прямо на глазах и все больше погружалась в воду. Теперь она почти уже не выступала над поверхностью, волны заливали ее и постепенно уносили обезумевших от ужаса животных. Каждое мгновение надо было опасаться, что льдина пойдет ко дну. Пришлось облегчить ее как тонущий корабль. Затем заботливо прикрыли землей и песком, еще остававшимися на ледяной поверхности, края льдины, чтобы предохранить их от прямого действия солнечных лучей. Разостлали также меха, которые, как известно, по природе своей плохо проводят тепло. Словом, эти энергичные люди употребили все средства, чтобы отдалить конечную катастрофу. Но принятых мер оказалось недостаточно. Внутри льдины слышался треск, а на ее поверхности появились трещины. Некоторые солдаты схватили доски и гребли ими, как веслами. Но вода уже проступала сквозь лед, а до берега оставалось еще не меньше четырех миль!
— Скорее сигнал, друзья! — воскликнул лейтенант Гобсон, действовавший в эти часы с необычайной энергией. — Быть может, его заметят!
Все, что могло еще гореть — две-три доски, балка, — была сложено в кучу, и вспыхнул костер! Яркое пламя поднялось над хрупким обломком острова Виктории.
Но льдина с каждым мигом таяла и все глубже погружалась в воду. Вскоре над поверхностью моря виднелся лишь невысокий холм. Там собрались все путешественники, охваченные смертельной тревогой, вокруг находились немногие животные, еще не ставшие добычей волн. Медведь громко рычал.
Вода неумолимо поднималась. Ничто не говорило о том, что терпящих бедствие заметили с берега. Без сомнения, меньше чем через четверть часа они пойдут ко дну!..
Но неужели не было способа продлить существование льдины? Еще три часа, каких-нибудь три часа, и они, пожалуй, достигли бы земли, от которой их отделяло всего три мили! Но что делать? Что предпринять?
— Ах! — воскликнул Джаспер Гобсон. — Если б найти какое-нибудь средство, чтобы помешать этой льдине растаять! Я отдал бы жизнь, лишь бы отыскать его! Да! Жизнь!
В это мгновение кто-то отрывисто произнес:
— Есть такое средство!
То говорил Томас Блэк! Да, это был астроном, давно уже, можно сказать, не раскрывавший, рта, астроном, которого его обреченные на смерть товарищи уже перестали считать живым существом! И он нарушил свое молчание, чтобы сказать: «Да, есть средство помешать льдине растаять! Да, есть еще средство спасти всех нас!»
Джаспер Гобсон бросился к Томасу Блэку. И он и другие зимовщики с волнением смотрели на астронома. Они решили, что ослышались.
— Какое же это средство? — спросил лейтенант Гобсон.
— К насосам, — вместо ответа проговорил Томас Блэк.
Не сошел ли астроном с ума? Не принимал ли он льдину за тонущий корабль, в трюм которого набралось футов на десять воды?
Между тем на льдине действительно еще оставались воздушные насосы и даже резервуар для воздуха, служивший в то время баком для пресной воды. Но что могли дать эти насосы? Как могли они укрепить грани льдины, таявшей со всех концов?
— Он помешался! — пробормотал сержант Лонг.
— К насосам! — повторил астроном. — Наполните резервуар воздухом!
— Сделаем так, как он говорит! — вскричала миссис Барнет.
