Фердинанд Врангель - Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю
Столь неприятное происшествие, лишив нас всех дорожных потребностей, заставило поспешить возвращением в Нижне-Колымск. Июля 20-го прибыл я туда и застал еще Матюшкина и Кибера, приготовлявшихся к путешествию на берега Анюя. Доктор советовал мне, для облегчения ревматической боли, провести остальную часть лета в Средне-Колымске, говоря, что не столь суровый климат и легкая пища будут мне гораздо полезнее всех лекарств. Июля 25-го отправились мы из Нижне-Колымска. На шлюпке, при попутном ветре, поплыл я вверх по реке.
По мере удаления от острога и низменности, подверженной суровому влиянию Ледовитого моря, страна оживляется и постепенно теряет однообразие пустыни. Здесь обитают трудолюбивые средне-колымские якуты. В самом северном селении сего народа, Низовом Олбуте, в 150 верстах от Средне-Колымска, оставил я 2 августа лодку и верхом поехал во внутренность страны. После унылых ледяных пустынь, среди которых провел я столько времени, раем показались мне здешние поля, с их тучными пастбищами, многочисленными стадами и лиственичными и ивовыми рощами. Все дышало здесь жизнью. Особенно роскошны были прозябения в так называемых олбутах, или высохших (по-здешнему — вытечных) озерах, которые, сколько известно, только в северной Сибири так часто встречаются. Олбуты суть не что иное, как равнины, при весенних разливах рек, покрывающиеся водой и образующие множество больших и малых озер, по большей части весьма изобильных рыбой. Зимой иногда от сильных морозов в земле происходят щели и трещины, и нередко тянутся они от подобного озера до ближайшей реки, куда истекает вся озерная вода.
Течение начинается обыкновенно зимой и бывает столь быстро, что не перестает и в самые сильные морозы. Дно подобного озера, утучненное илом, прорастает вскоре потом густой, сочной травой, и якуты поспешают поселиться подле него со своими стадами. Оттого наслеги, т. е. селения, где живут отдельные роды якутов с своими начальниками, называются олбутами.[173] Летние жилища сего народа, деятельного и веселого, их домашняя патриархальная жизнь, цветущие окрестности с бесчисленными стадами представляли для меня особенную прелесть. Летовье Сыгли-Этарг, где жил богатый якут со всеми своими домочадцами, стадами рогатого скота и конскими табунами, особенно мне понравилось. Главный урос окружали меньшие палатки родственников начальника; все было обнесено заколом, куда на ночь загоняли стада. Здесь все показывало изобилие и напоминало патриархальное согласие и чистоту нравов. Радушный прием, теплый воздух долин, защищенных холмами и рощами от сурового влияния ветров, изобилие свежей легкой пищи и, наконец, совершенное спокойствие духа, в отдалении от всех забот, побудили меня провести здесь остаток лета и собрать силы для перенесения новых трудов предстоящей зимы.
Здесь встретил я 82-летнего якута, крестника лейтенанта Лаптева, в 1739 году объезжавшего берега Колымы. Старик был здоров и бодр, сам исправлял еще все домашние работы, ездил верхом и загонял свои стада и, кроме того, был он страстный охотник до чая и пунша. Жена его была из русских, и потому не только хорошо говорил он, но читал и писал по-русски, так что с ним провел я много приятных и занимательных часов. Он жаловался на невежество своих земляков и полагал, что предки их были гораздо образованнее. По его мнению, якуты утратили искусство писания, а вместе с тем и средства к дальнейшему образованию своему при разлучении от единоплеменных им татарских орд. Также утверждал он, что якуты обитали некогда в странах, далеко отсюда на юг лежащих, и доказывал свое мнение тем, что в древних народных песнях и преданиях упоминается о золоте и драгоценных камнях, о львах, тиграх и других предметах, совершенно неизвестных нынешним якутам, жителям полярных стран. Подробностей о прежнем состоянии и древней отчизне своего народа старик не знал оттого, что они сохранялись только в преданиях, которые исчезли вместе с шаманством при введении христианской религии. Напротив того, он много и основательно рассказывал о настоящем своих земляков, беспрестанно усиливающейся страсти их к тяжбам, и гибельном пристрастии к крепким напиткам (сам он, впрочем, страстно любил их), чему приписывал и бессилие и недолговечность нынешнего поколения якутов, из которых никто не достигает и 100 лет. Жаловался он также на дурной климат, частые неурожаи сена и многочисленность волков, нередко истребляющих целые стада.
О древнем состоянии здешней страны узнал я из рассказов старика и других туземцев только следующее:
Якуты, живущие на берегах Колымы, не суть первобытные обитатели сих стран. Прежде жили здесь четыре народа: омоки, шелаги, тунгусы и юкагиры. Омоки, оседлые рыбаки, и шелаги, кочевавшие со стадами оленей, погибли частью в битвах с пришельцами, частью от заразительных болезней, так что от сих двух народов сохранились только одни названия. Юкагиры также ныне малочисленнее и слабее прежнего. В древности кочевали они со своими оленями, но большая часть их от поветрий и других бедствий лишилась стад и ныне живет в бедности, питаясь рыбой по берегам рек. Немногие, сохранившие оленей, удалились с ними на прибрежные тундры Ледовитого моря. Одни только якуты сделались многочисленнее; своим трудолюбием и терпением водворили они скотоводство и коневодство в стране, по качествам климата и почвы казавшейся к тому совершенно неспособной. Якуты, можно сказать проложили путь в сии дикие пустыни смелым последователям Ермака, которые ввели здесь христианскую религию и избавили многочисленный и суеверный народ от варварских обычаев шаманства.[174]
Якуты все христиане, и средне-колымский священник ежегодно объезжает все окрестные селения для совершения священнодействий. Особенной ревностью в истреблении шаманства отличался здесь протопоп Слепцов. Он жил здесь около 20 лет, неутомимо преследовал языческие обычаи, бесстрашно открывал, жег и уничтожал идолов и их алтари, так что ныне не осталось почти никаких памятников древнего язычества. Впрочем, шаманы доныне являются между якутами, хотя и тайно, и, несмотря на христианство, имеют довольно много приверженцев. К их помощи прибегают главнейше для открытия пропавшей вещи и также для лечения домашних животных, а нередко и людей. Не знаю, часто ли удаются шаманские средства, но наверное можно сказать, что шаманы долго еще сохранят здесь между народом довольно значительное, так сказать, полицейское и медицинское влияние, тем более, что в сем отношении не только их единоплеменники, но и многие русские охотно ищут их помощи.
