Бесконечные ночи Бхараты - Игорь Надежкин
Признаться честно, я и сам не могу понять, почему именно я получил это приглашение от одного из отельеров с которым мы вели дела. Безусловно, мой доход был не так уж низок, а в условиях Индии так и вовсе. Но на фоне остальных гостей я был словно голодранец с улицы. Думаю, просто организаторы хотели видеть среди гостей больше европейцев, а может ошибочно переоценили мою роль в компании. В любом случае, я и моя жена были в списке, и глупо было отказываться, к тому же я боялся испортить отношения с человеком, который вручил мне это приглашение.
В назначенный день, мы с женой одевшись подобающе случаю, прибыли на такси к кованным воротам международного культурного центра, который располагался в самом респектабельном районе столицы штата. У входа нас встретили угрюмого вида охранники, которые приняли нас за туристов, что забрели сюда случайно (гоанцы никогда не пускают на подобные мероприятия туристов, считая, что им незнакомы правила хорошего тона). Лишь увидев наши пригласительные, они заметно изменились в лице и в обращении к нам, с безликого «ты», тут же перешли на «сер» и «мадам». Низкорослый охранник проводил нас к стойке регистрации гостей, где нас встретили две преступно красивые гоанки. Получив браслеты, дающие право прохода на территорию центра, мы тут же отправились изучать местность, поражаясь окружающей роскоши.
В тот вечер я понял, что роскоши может быть и впрямь слишком много, и что порой, грань между ней и пошлым мещанством слишком зыбка. Все здесь говорило об исключительности данного мероприятия. Фирменные фишки, на подобие тех, что используются в казино, которые были здесь вместо денег. Фирменные бокалы для напитков и вездесущии репортеры местных газет, которым разрешалось снимать исключительно артистов, и стоило им иметь неосторожность приблизиться к гостям, к ним тут же сбегалась охрана.
Среди гостей фестиваля было несколько Боливудских актеров. Было и несколько местных политиков. С десяток отельеров и владельцев транспортных компаний. И немало представителей золотой гоанской молодежи, которые растекались у бара, и принципиально говорили только по-английски, не желая осквернять себя простолюдинским хинди или конкани. Тут же было несколько представителей российских и британских туристических компаний, которые откровенно скучали, понимая, что они здесь лишь декорация. Были здесь и несколько гоанских поэтов певцов и музыкантов, и только их похоже интересовал джаз. В остальном, это было совершенно обычное светское мероприятие полное скуки и желания блеснуть новыми часами, шелковыми костюмами и ключами от спортивного авто. Весь вечер гости неспешно прогуливались от бара к фудкорту, затем к сцене, а затем обратно к бару, и цикл этот повторялся раз за разом, по мере того, как блюда и музыканты сменяли друг друга.
Ни я, ни моя жена не были знакомы ни с кем из гостей, и потому лишь бродили туда-сюда в поисках чего-нибудь интересного. К джазу мы были совершенно равнодушны, хотя стоит признать, что музыканты свое дело знали на отлично. Когда выступал бенд из Израиля, мы даже переместились поближе к сцене, где танцевали люди, а мы все никак не могли понять, профессионалы ли это, которых пригласили специально, или обычные гости. Ведь каждый гоанец в искусстве танца даст фору любому ученику хореографических школ. Ближе к ночи, гости постепенно пьянея, усаживались на газон возле сцены, где им подвали закуски.
Находясь здесь было почти невозможно поверить, что мы находимся в Индии. Поставленная английская речь, никак не вязалась с руганью на местных базарах. Дорогие костюмы вытесняли истрепанные одежды горожан. А легкий и непринужденный джаз, был так не к месту на фоне городского гомона, миллиона гудков и криков. Изящные дамы словно не ехали на этот фестиваль по дорогам, вдоль которых спали женщины с детьми на руках. Весь это праздник роскоши и джаза все никак не уживался в моей голове с тем фактом, что в Индии, по данным ООН, свыше ста миллионов детей ведут полуголодный образ жизни.
Глава 6. Инородность.
Рассвет в Индии приходит внезапно. Казалось еще мгновенье назад ты сидел на веранде в темноте и курил свою первую сигарету. Вдалеке лаяли бродячие псы. Местные только начинали свои хлопоты. Как вдруг, словно какой-то неведомый Бог включил небесную лампочку и все вокруг залилось светом. Оживились птицы. Демоны ночи отступили далеко в джунгли, а сотни насекомых умолкли. Лишь одно мгновение, а вокруг уже стелется умиротворяющее гоанское утро.
Вот уже пять месяцев я встречаю эти рассветы. Уже сто пятьдесят неожиданно вспыхнувших солнц и неожиданно начатых дней. И если честно, я чертовски хочу домой. Хочу вернуться во что-то привычное. Но вместо этого, я собираюсь и выхожу на работу, провожу там весь день. После мы с женой едем на побережье. Я медленно погружаю свое уставшее тело в океан. Волна накрывает меня. На губах вкус соли. Солнце светит прямо в глаза, сквозь дымку, нависшую над водой. Скоро оно совсем скроется за горизонтом, оставив мир во мраке. В ужасе от сотен ночных шорохов, прятаться в своих спальнях, за окнами которых нет ничего. Там есть лишь пустота. Вся Индия ночью пустеет. Не единой души. Лишь стаи псов да крысы рыщут в темноте. Но у меня еще есть время, и потому я продолжаю все дальше заходить в океан, шум которого прячется за миллионом гудков и лаем, и лязганьем. Моя жена идет следом. Ее прекрасное тело скрывается в воде. Она молчалива и задумчива. И так уже много лет. Она следует за мной, предано, думая, что мне известно что-то, чего не знает она. Но я, как и все в этом мире, давно уже сбился с пути, словно всю нашу жизнь поглотила индийская ночь.
Мы выходим на берег и ложимся на горячий песок. Наши тела отданы жаркому солнцу, и кристаллики соли медленно выпариваются у нас на волосах. Мы молчим. Сейчас нам нечего сказать. Мы можем насладиться тишиной и размеренностью. Для меня эти моменты были особенно важны, ведь в любой момент мой телефон зазвонит и мне придется ехать на работу.
Вообще, до этой зимы (если конечно ее можно так назвать, учитывая, что я провел ее в жарком Гоа), я и представить себе не мог, что можно так сильно ненавидеть такую простую вещь, как мобильный телефон. Но он молчит, и я лишь охотнее отдаюсь неге. Отдаюсь ощущению рук моей жены, что скользят у
