Янка Мавр - Полесские робинзоны
Наконец вытащили.
Что за жаркое получилось, какой у него был вкус – неизвестно, так как съедено оно было в одно мгновение. И только после этого начались разговоры.
– Кажись, мы его не дожарили.
– Жаль, нет соли. Было б совсем другое дело.
– Эх, если б хоть корочку хлеба!
Зато куски мяса, оставленные на следующий день, были зажарены на славу. Разложили их на щепках под деревом и начали готовиться ко сну. Настроение у друзей стало совсем другим.
– Закурить бы теперь, – сказал Виктор и отправился за махоркой. Но в темноте ее не нашел. Взял горящую ветку – и увидел, что вся махорка рассыпана, затоптана в песок.
– Это ты сделал?! – крикнул он на Мирона.
– Зачем она мне? – пожал тот плечами. – Сам ты, видно, и рассыпал, когда боролись.
Начал было Виктор собирать крупинки, но скоро рассердился и плюнул.
– Вот и хорошо, – заметил Мирон, – когда-нибудь поблагодаришь судьбу, что так получилось.
– Как бы костер не потух, – тревожился Мирон. – Может, будем стеречь по очереди?
– Ну, нет. От хорошего костра всегда остается под пеплом жар до самого утра.
Запасли на ночь топлива.
Спать укладывались не спеша. Чувствовали себя так спокойно и уютно, будто находились в самом обычном положении.
– Только два дня прошло, – рассуждал Мирон, – а мне кажется, словно давным давно мы здесь. Что будем есть, если придется еще неделю или две так жить?
– Зверей ловить, рыбу, птиц, – весело ответил Виктор. – Теперь, когда есть огонь, я ничего не боюсь.
– Это верно, но чем ловить? – задумчиво спросил Мирон.
– А как же дикари живут? – храбрился Виктор. Через час они сладко спали, ощущая приятное тепло от своего в поте добытого огня.
V
Таинственный зверь. – Гроза. – Борьба за огонь.
Ночь выдалась теплая, тихая. Но лес, видно, не спал. То пискнет какая-то птичка, то пронзительно крикнет сова, то хрустнет сухая ветка, то послышится едва уловимый шорох.
Огонь догорал. Куча сушняка все уменьшалась, концы сучьев тлели вокруг. В середине было достаточно углей, но свет костра заметно тускнел. Угли начали покрываться серой пленкой, надвигалась тьма. Вот уже огонек едва светится…
И тут в лесу мелькнула тень какого-то небольшого зверя. Двигался он так осторожно, что друзья не услыхали бы, если б даже не спали. Зверь то с одной стороны подходил, то с другой, все ближе, ближе.
Вот уже можно узнать, что это лиса. К счастью, она была безопасна для наших путешественников. Повертелась – и исчезла.
Было уже за полночь, но воздух не только не свежел, а, казалось, становился даже теплее. Он был какой-то густой, парной. С запада доносилось приглушенное громыхание, блистала далекая молния. Приближалась гроза…
Хлопцы крепко спали и не слышали ничего. Может быть, потому, что грохот был глухой, беспрерывный и усиливался постепенно. Он сливался с шумом деревьев, а к такому шуму уши уже привыкли. Не проснулись друзья и тогда, когда начали падать первые капли теплого дождя.
Вскочили, когда совсем близко громыхнул раскат грома. Прошло несколько минут, прежде чем оба поняли, в чем дело.
– Огонь! Огонь! – закричали друзья и бросились к костру. Начали раздувать его, подкладывать сухие сучья.
А дождь пошел уже как следует. Сучья шипели, не хотели гореть.
– Дуй! Дуй! – кричали приятели, уткнувшись лицами чуть не в самые угли. По спинам хлестал дождь.
Высокая ель, под которой находилась стоянка, не могла прикрыть костер своими ветвями от косого дождя.
Вот уже гром слышится над самой головой, молнии попыхивают почти беспрерывно, ветер раскачивает деревья. Рядом что-то затрещало. Однако бедняги ничего этого не видели и не слышали. Они видели только свой несчастный костер, погибавший буквально на глазах. Сучья, подброшенные в него, не только не загорались, а, наоборот, кажется, окончательно придушили огонь. Вначале шел еще густой дым, но скоро и он начал уменьшаться. Это было верным признаком, что огонь умирает.
– К черту эти мокрые сучья! – крикнул Виктор и начал раскидывать их ногой.
– Что ты делаешь? – в ужасе воскликнул Мирон. Но Виктор уже стащил с себя кожаную куртку и один край ее протянул товарищу.
– Держи! А все лишнее – вон!
Они растянули куртку. Виктор подлез под нее, собрал еще не угасшие угольки, подложил маленьких сухих щепочек и раздул небольшой огонек.
Этот огонек они и начали охранять. Куртку можно было держать совсем низко, не боясь, что она загорится, и оба стали на колени. Теперь даже косой дождь не мог повредить огню.
Два часа продолжалась гроза, два часа шел такой проливной дождь, что мог бы залить любой пожар. Хлопцы давно промокли до последней нитки, закоченели от холода, но, казалось, просто не чувствовали ничего этого. Только напряженно следили за ветром и дождем, наклоняя куртку и ту сторону, откуда грозила опасность.
Маленький огонек беззаботно играл под курткой, словно крошечное дитя, не думающее о беде, от которой его оберегают.
– Ура! Победа! – закричал Виктор, когда гроза прошла.
«Крошечное дитя» скоро выросло в огромный костер, и защитники полностью были вознаграждены за свои хлопоты.
– Поддавай! Еще, еще! – носились они по лесу, собирая сушняк, который теперь горел даже мокрый, настолько ярко пылал костер.
Дым от него, казалось, заполнил весь лес. Собрав побольше топлива про запас, друзья смогли, наконец, просушить одежду.
Спать в эту ночь уже не пришлось – так и дождались восхода солнца.
VI
Мясо исчезло. – На охоту с голыми руками. – Зайцы издеваются. – Белка спасла. – Напрасный испуг. – Обед из трех блюд без второго. – Строительство с помощью двадцати пальцев.
На этот раз обошлось. Однако нужно было приниматься за строительство, чтобы обеспечить себя не только огнем, но и кровом.
– Придется построить большую юрту, – говорил Виктор, – чтобы в ней и спать можно было, и для огня хватало места.
– Не забывай, что, кроме двадцати пальцев, у нас нет никаких инструментов, – заметил Мирон.
– А о ноже забыл?
– Какой там нож? – махнул рукою Мирон. – Сначала сделаем навес, под который можно будет прятать огонь в случае дождя. Даже не для костра, а для маленького запасного огонька. Вон там, например, среди корней можно.
– Если так, маленький огонек можно и в шалаше держать.
– Дымно будет, да и место для него лишнее потребуется.
Начали спорить.
– Если так, будем голосовать! – крикнул Виктор по привычке.
