Зегидур Слиман - Повседневная жизнь паломников в Мекке
И по сей день в Марокко и Африке термин «ваххабит» применяется по отношению к тем людям, которые, вернувшись из Мекки, принимаются тут же рьяно реформировать тот ислам, что исповедуют их сограждане. Пионером подобного прозелитизма был Абд ар-Рахман аль-Ифрики Африканский. Изгнанный из Мали незадолго до Второй мировой войной, он эмигрировал в Саудовскую Аравию, где принял ваххабизм и начал распространять принципы этого учения среди западноафриканских паломников, благодаря чему стал широко известен, особенно у себя на родине в Мали. Африканец умер в 1957 году, оставив после себя внушительный труд — настоящую апологетику джихада во всех его формах и проявлениях. Надо сказать, что на Черном континенте хадж придает человеку; который его совершил, необыкновенный вес в обществе.
Со времен султанов Мали: Закура, посетившего Мекку в 1300 году, Канкана Мусы, который совершил туда паломничество в 1324 году, и Мамаду Туре, бывшего там в 1495 году и осыпавшего Заповедный город щедрыми дарами, не найдется ни одного африканского мусульманского лидера, который бы в свою очередь не отправился на родину пророка. Существуют даже товарищества бывших паломников или верующих, совершивших хадж в том или ином году. Они регулярно встречаются, устраивают вечера совместных молитв или приемы, на которых все присутствующие должны быть облачены в одежду паломников — «одежду Мекки»; это обязательное условие обычно всегда указывается на пригласительных билетах большинства ассоциаций.
Статистика хаджа выявляет колебания интенсивности религиозной практики в различных исламских государствах. Религиозный динамизм определяется количеством членов — «делегатов Бога» на конгрессе уммы, а также исходя из политической жизни стран-участниц. Экономические кризисы, как и социальные конфликты, непременно отражаются на численности паломников. Например, число турецких хаджи увеличилось в течение десятилетия (1964–1974) в четыре раза, точно также, как и число иракских в период с 1975 по 1986 год, в то время как количество сенегальских паломников, в 1975 году насчитывающее 3832 человека, к 1985 году уменьшилось до 2482. Арабы-мусульмане Израиля и Западного Иерусалима предоставляют пропорционально своему населению наиболее крупную квоту паломников: приблизительно один процент, в то время как установленный Саудовской Аравией процент также не превышает одного.
Правители Хусейн, Ибн Сауд, Гамаль Абдель Насер и Фейсал старались, согласно своим представлениям, повлиять на собрание уммы, пропагандируя там свои идеи, чтобы набрать как можно больше избирательских голосов. Аятолла Хомейни стремился к тому, чтобы сделать Мекку свободной зоной и чтобы экспортировать туда свой безжалостный мессианизм. Нынешний хранитель Каабы использует его, чтобы закрепить престиж дома Сауда в исламском мире.
Глава 21
Хаджиография
Хадж породил целый литературный жанр в рамках исламской литературы: жанр путевых записок рихля. Образованные паломники во время странствий записывали свои наблюдения, все то, чему они были свидетелями: пейзажи, обычаи и нравы Востока, климат, топографию местности, архитектуру, атмосферу святых мест Хиджаза. Изначально ориентализм зародился в западном мусульманском мире. Андалусец Ибн Джубайр (1145–1217) бесспорно является признанным мэтром этого жанра. Сохранилась интересная история о том, что заставило его совершить паломничество в Мекку. Как-то альмохад-ский принц, у которого он состоял на службе, заставил его выпить подряд семь кубков вина, пообещав за это щедрое вознаграждение. Будучи смертельно оскорблен подобной пыткой, Ибн Джубайр, скорбя о случившемся, поклялся, что в искупление своего преступления использует все полученное вознаграждение на то, чтобы совершить паломничество. Он оставил службу, продал земли и отправился к Каабе. Он покинул Гренаду 1 февраля 1183 года и вернулся назад лишь 25 апреля 1185-го, проведя почти восемь месяцев в Мекке и совершив в 1184 году умра и хадж Его записки — это шедевр лаконичности, яркости и живости. Очень набожный, любознательный, он точен в своих описаниях и часто являет критический взгляд на вещи, открыто говоря о множестве бесчинств, о пытках, а подчас и об убийствах правоверных мусульман таможенниками, бедуинами и даже стражей эмира Мекки. То, чему он стал свидетелем, отразилось на его дотоле восторженной набожности. Ибн Джубайр впервые ввел в арабскую литературу свободный непринужденный тон повествования, яркость и живость непосредственного наблюдателя, очевидца, темпераментность и эмоциональность. Одним словом, он привнес индивидуальный дух в литературу и основал собственную школу.
Ибн Баттута (1304–1377) подхватил факел святого паломничества. Он впервые посетил Мекку в 1326 году, затем отправился странствовать по Ближнему Востоку и Азии и вновь вернулся в святой город. Его заметки изобилуют занятными историями, но повествование слишком цветасто, многословно и абсолютно лишено всякого критического духа. Он представляется этаким безмятежным, блаженствующим паломником, который к тому же без всякого зазрения совести «заимствует» у Ибн Джубайра целые страницы текста. Вскоре жанр рихли приходит в упадок, превращаясь в своего рода упражнение набожности, скопление литературных шаблонов и пропаганду различных религиозных течений (интересов). Марокканец Аяши (1628–1679) лишь вскользь описывает тот путь, которым следовали караваны Магриба, совершая хадж.
Описания путешествия в Мекку стали появляться и в христианской Европе. Так, итальянец Лодовико ди Вартема был одним из первых европейцев, который в 1503 году попал в Заповедный город. Он отправился из Дамаска с турецким караваном, но был узнан одним турецким паломником, который вспомнил, что встречался с ним в Венеции. Христианину удалось остаться в живых лишь потому, что он сказал, что принял ислам и стал мусульманином. Совершив паломничество, он направился в Джидду, где был схвачен и заключен в тюрьму. Выпущенный на свободу благодаря мудрому совету жены тюремного смотрителя, которая посоветовала ему прикинуться сумасшедшим, он без промедления отправился в Индию.
В 1607 году дошла очередь и до некого Иоганна Вильда, немца, попавшего в плен к туркам. Оказавшись впоследствии на службе у перса, он, сопровождая его, смог посетить святые города. Он прожил в Мекке двадцать дней и позже очень критиковал жителей города, обвиняя их в аморальности. Джозеф Пите был первым англичанином, который в 1680 году совершил хадж. Оказавшись в плену у берберских пиратов, промышлявших вблизи испанских берегов, он был продан в рабство в Алжире и насильно обращен в мусульманскую веру. Пите сопровождал своего хозяина, когда тот совершал паломничество в Мекку. Этот город — мать всех городов — ему не понравился своей духотой и нищетой, зато набожность верующих его глубоко взволновала. Он встретил там ирландца-вероотступника, тоже проданного в рабство много лет назад, который даже не помнил своего родного языка. Все эти свидетельствования, впрочем, не имеют особого интереса, как и скучные, тяжеловесные, явно выдуманные перипетии путешествия. В 1814 году на французском языке вышла книга под названием «Путешествия Али Бея Эль Абасси в Африке и Азии в 1803, 1804,1805, 1806 и 1807 годах», якобы написанная правителем, который был одновременно и аббасидским принцем, и религиозным деятелем, и врачом, и мудрецом. На самом же деле автором был не кто иной, как Доминго Бадиа Леблих.[87] управляющий каталанским филиалом королевской табачной монополии в Кордове, арабист-самоучка, впоследствии прошедший в Лондоне через обряд обрезания. Он приехал в Марокко под видом богатого арабского купца. На самом деле Бадиа был шпионом Жозефа Бонапарта. В 1807 году он оказывается в Мекке. Изысканность повествования, масса географических наблюдений, точные зарисовки различных достопримечательностей заповедного города, появившиеся в печати впервые, волнительная торжественность, с которой описаны все церемонии хаджа, все это придает «Путешествиям…» ценность документа эпохи и в то же время читается как приключенческий роман. Бадиа приводит сведения из первых рук, рассказывая о ваххабитах, которые его и ужасали, и в то же время восхищали своей прямотой, благородством и самоотверженностью. На пути домой его караван подвергся нападению этих самых фанатиков-ваххабитов, которые бесстыдно ограбили его, обобрав до нитки. В 1812 году испанец Бадиа последовал за Бонапартом в изгнание, где и закончил написание своего романа. В 1818 году он вновь отправляется на Восток, но вскоре умирает от дизентерии.
