Карл Фалькенгорст - Африканский Кожаный чулок
В этой глуши можно было бродить целыми днями по следам носорогов и буйволов, проложивших глубокую тропу сквозь чащу бамбуков и кустарников к воде. Здесь нельзя было встретить ни одного живого человека, и единственными звуками, нарушавшими тишину и безмолвие этой девственной природы, были крики лесных птиц с металлически блестящим и переливающимся оперением да шум и звонкое журчание вод. А это именно и нравилось нашему охотнику.
Здесь, среди этого грандиозного величия гор Кунгве, в полном уединении, вдали от всего мира Симба построил свой тэмбе.
На том холме, где теперь стоял его дом, была некогда небольшая негритянская деревенька, но жители давно покинули ее, потому что кабаны нещадно разоряли и опустошали их поля. Но для охотника это, конечно, не могло служить причиной пренебрежения местностью, и вот вскоре на этом самом холме вырос тэмбе Симбы, прозванный им «Отрадой охотника». Это был прочный, надежный и красивый бревенчатый дом, в котором он поселился сам, а полуразвалившиеся, заброшенные хижины бывшей деревни, разбросанные кругом него на расстоянии нескольких шагов друг от друга, послужили жилищами для его негров.
Мало-помалу он раскрыл свои ящики и устроил себе лабораторию и рабочий кабинет, потому что теперь он странствовал в дебрях Африки не для того только, чтобы охотиться и искать приключений, как в молодые годы на берегах Бахр-эль-Газаля; теперь он посвятил себя еще и служению науке. Он заносил теперь в журнал все свои наблюдения, отыскивал и изучал редких неизвестных еще представителей флоры и фауны дебрей Африки и старался подслушать и уловить жизнь и звуки тропической природы.
Наряду с двустволкой, которой он мастерски владел, он привез с собой и другого рода «оружие»: микроскопы, термометры, барометры и т. п.
Все это во время его пребывания в тэмбе Мудимы лежало упакованное в ящиках, потому что в военное время музы молчат. И во время долговременных странствований Симба не мог предаваться научным исследованиям. Но теперь, когда у него был свой тихий уголок, воинственный герой превращался в скромного ученого и производил свои исследования и наблюдения с большой любовью и преданностью делу. Здесь у него был такой рабочий кабинет, в котором ему никто не мешал; тысячи натуралистов и ученых позавидовали бы ему в этом. Его рабочий кабинет был и велик, и просторен, — куда только не хватал глаз, вплоть до дальних вершин высоких гор. Горы и долины, потоки и болота, — все это было его рабочим кабинетом.
Но кроме научных исследований у него были еще и другие обязанности. Как названный брат Мудимы он считался наряду с ним соправителем страны, и слава о его великой мудрости разошлась так далеко, что к нему приходили люди из самых дальних деревень за советом, а также в затруднительных спорных случаях за решением спора или за высшим приговором.
Вот и сегодня, в первый день нового года к Отраде охотника направлялась такого рода делегация.
Лео, занимавший теперь опять почетный пост управляющего, доложил об этом своему господину, который отдал приказание допустить к нему пришедших.
То были несколько человек из числа воинов Лугери. Все они были наряжены по-праздничному и вооружены копьями и стрелами. Они привели к Симбе молоденькую связанную девушку, почти ребенка.
Почтительно приблизившись к Симбе, делегаты положили дары к его ногам: молоденькую козочку и пару кур. Симба угадал уже, в чем, собственно, заключается дело: очевидно, от него ожидали приговора, а обвиняемой являлась эта молоденькая негритянка. Ей было не более четырнадцати лет; черты лица ее не только не имели отпечатков злобы или коварства, а, напротив, скорее отличались кротостью и миловидностью. Большие черные глаза выражали беспредельный страх и ужас, а крупные рубцы с кровоподтеками, видневшиеся на ее спине, говорили о том, что она еще очень недавно была жестоко избита.
Симба посмотрел на нее с глубоким сожалением. Какое страшное преступление должна была совершить эта молоденькая девушка, если негры для объявления приговора над ней не поленились прийти из такой дали?
Теперь Симба смотрел на нее даже с некоторым любопытством. Он был старым путешественником по Африке и издавна привык распознавать негритянские лица и под черной личиной узнавать старых знакомых.
Кроме Симбы еще один из его негров также узнал девушку.
Лео незаметно подкрался к своему господину и шепнул ему что-то на ухо.
— Знаю, Лео, знаю, — сказал Симба своему верному слуге на языке Динка, которого Вавенди не понимали, — ты ей обязан многим. Мы посмотрим, что можно будет сделать для нее. А пока молчи и оставайся спокоен, предоставь мне все это дело!
— Развяжите ее, — приказал он пришедшим Вавенди. Те повиновались беспрекословно, хотя и покачивали недоуменно головами. Девушка же устремила на Симбу свои большие испуганные глаза. Симба прочел в них искреннюю благодарность. — Что привело вас ко мне, друзья мои? — спросил он воинов Лугери.
— Мы привели к тебе Налотэру-мечтательную, чтобы ты произнес над ней свой приговор! — отвечал старейший из Вавенди.
— В чем же вы обвиняете эту девушку? — снова спросил Симба.
— Она колдунья! — хором воскликнули все обвинители.
— А есть у вас доказательства этого? — продолжал спрашивать Симба, хмуря брови: он прекрасно знал, что означает такого, рода обвинение. Вера в колдуний существует во всей Африке и повсеместно за это определяется смертная казнь. Здесь суд над колдунами также распространен теперь, как был некогда в средние века и у нас, в Европе. Это суеверие является прекраснейшим средством для вождей избавляться раз и навсегда от нежелательных для них личностей и вместе с тем дает тайным врагам наилучшее средство отомстить врагу. Симба прекрасно знал, что в основе почти каждого подобного процесса всегда скрывались такого рода причины, и потому путем самого подробного допроса хотел выяснить, кто именно оклеветал бедную Налотэру в колдовстве. Ему с самого первого момента было ясно, что девушку следует оправдать и выгородить.
— О, да, мы имеем доказательства! — воскликнул один из негров по имени Вамби.
— Дайте мне эти доказательства! — сказал Симба.
— На моем дворе околело множество кур, из моего загона леопард унес молодую козу, отец мой умер и ребенок мой занемог! — быстро проговорил Вамби.
— И все это случилось разом, в один день? — насмешливо спросил Симба.
— В один день? Нет! — злобно ответил негр.
— В течение одной недели? — продолжал Симба.
— Нет, и не в одну неделю! — отозвался Вамби, очевидно, весьма расстроенный этим подробным допросом.
