Жюль Верн - Пятьсот миллионов бегумы. Найденыш с погибшей «Цинтии»
21 июля 1878 года Норденшельд отплыл из Тромсе на борту «Веги», стремясь достигнуть Берингова пролива, обогнув с севера европейскую Россию и сибирское побережье. Лейтенант шведского флота Паландер управлял кораблем, на борту которого вместе с начальником и вдохновителем экспедиции находился весь цвет науки — ботаники, геологи, физиологи и астрономы. «Вега», оборудованная специально для арктической экспедиции по указаниям самого Норденшельда, была судном водоизмещением в пятьсот тонн, недавно построенным в Бремене и снабженным винтовым двигателем в шестьдесят лошадиных сил. Три парохода, груженные углем, должны были сопровождать «Вегу» до заранее намеченных наиболее отдаленных пунктов сибирского побережья. Все было рассчитано на двухлетнее плавание на случай, если бы пришлось зазимовать в пути. Но Норденшельд не скрывал своей надежды еще до наступления осени достигнуть Берингова пролива, учитывая эффективность принятых мер, и вся Швеция разделяла его надежду.
Покинув самый северный порт Норвегии, «Вега» 29 июля достигла Новой Земли, 1 августа вошла в воды Карского моря, 6 августа прибыла к устью Енисея, 9 августа обогнула мыс Челюскин — крайнюю точку старого континента, дальше которой еще не заходил ни один корабль. 7 сентября «Вега» бросила якорь в устье Лены и рассталась там с последним из сопровождавших ее пароходов с углем. 16 октября телеграмма, переданная этим пароходом в Иркутск, известила весь мир об успешном завершении первого этапа экспедиции.
Можно представить себе, с каким нетерпением многочисленные друзья шведского мореплавателя ждали подробных известий о его путешествии. Но долгожданные подробности прибыли только в первых числах декабря. Ведь если электричество преодолевает расстояние со скоростью человеческой мысли, то этого нельзя сказать о сибирской почте. Письмам с «Веги», посланным в Иркутск одновременно с телеграммой, потребовалось более шести недель для того, чтобы попасть в Стокгольм. Но наконец они туда прибыли, и с 5 декабря одна из крупнейших шведских газет начала публиковать корреспонденции молодого врача, участника экспедиции, о первой части проделанного пути.
В тот же день, за завтраком, Бредежор с живейшим интересом просматривал четыре газетных столбца с подробным описанием плавания, как вдруг взгляд его упал на строки, заставившие почтенного адвоката подскочить от удивления. Он внимательно прочел их, потом еще раз перечитал и, стремительно поднявшись, быстро надел шубу и шапку и помчался к доктору Швариенкрона.
— Вы прочли корреспонденцию с «Веги»? — закричал он, врываясь, как вихрь, в «маатсал» note 5 1, где его друг сидел за завтраком вместе с Кайсой.
— Я только лишь начал ее читать, — ответил доктор, — и собирался закончить, когда закурю трубку.
— Так, значит, вы еще не знаете, — продолжал, с трудом переводя дыхание, Бредежор, — вы еще не прочли, о чем говорится в этой корреспонденции?
— Нет, не прочел, — ответил доктор с невозмутимым спокойствием.
— Ну так слушайте же! — воскликнул Бредежор, подходя к окну. — Это дневник одного из ваших коллег на борту «Веги». Вот что он пишет:
«30 и 31 июля. Мы входим в Югорский пролив и становимся на якорь у ненецкого селения Хабарове. Высаживаемся на берег. Исследуем нескольких жителей, чтобы проверить по методу Хольмгрема их способности к восприятию различных цветов. Убеждаемся, что чувство цвета у них развито нормально… Покупаем у одного ненецкого рыбака два превосходных лосося…»
— Простите, — прервал его доктор, улыбаясь, — уж не шарада ли это? Должен признаться, что не усматриваю особого интереса во всех этих подробностях…
— Ах, так вы не усматриваете в этом интереса? — ехидно переспросил Бредежор. — Хорошо, потерпите минуточку, и вы его сейчас усмотрите!..
«Покупаем у одного ненецкого рыбака два превосходных лосося, вид которых еще никем не описан, и, несмотря на яростные протесты нашего кока, я помещаю их в спиртовой раствор. Происшествие: сходя с корабля, этот рыбак падает в воду, как раз в ту минуту, когда мы собираемся поднять якорь. Его вылавливают из воды полузахлебнувшимся, окоченевшим до такой степени, что бедняга напоминает железный брус. К тому же он ранен в голову. Когда его, погруженного в глубокий обморок, переносят в лазарет «Веги», раздевают и укладывают на койку, то оказывается, что этот ненецкий рыбак — европеец. У него рыжие волосы, нос, расплющенный после какого-то несчастного случая, а на левой стороне груди, у сердца, вытатуированы затейливыми буквами следующие слова: «Патрик О'Доноган. «Цинтия».
Тут доктор Швариенкрона не мог удержаться от возгласа изумления.
— Потерпите, это еще не все! — сказал Бредежор.
И он продолжал чтение.
«Под воздействием энергичного массажа он приходит в себя. Но высадить его на берег в таком состоянии невозможно. У него высокая температура и бред. Вот, собственно, и все наши исследования чувства цвета у ненцев, так неожиданно разлетевшиеся в пух и прах.
3 августа. Рыбак из Хабарова совсем оправился. Он был очень удивлен, очнувшись на борту «Веги» по пути к мысу Челюскина. Так как его знание ненецкого языка может оказаться для нас полезным, мы убедили его пройти с нами вдоль сибирского побережья. Он говорит по-английски в нос, как янки, но утверждает, будто он шотландец и зовут его Джонни Боул. На Новую Землю он прибыл якобы с русскими рыбаками и живет в этих краях уже двенадцать лет. Имя, вытатуированное на его груди, как он утверждает, — имя одного из друзей детства, давно уже умершего».
— Так это же тот, кого мы ищем! — в неописуемом волнении воскликнул доктор.
— Какие тут могут быть сомнения? — ответил адвокат. — Имя, корабль, описание внешности — все совпадает. Даже то обстоятельство, что он выбрал псевдоним Джонни Боул, даже его старание внушить, будто Патрик О'Доноган мертв, — разве это не неопровержимые доказательства?
Оба друга замолчали, размышляя о возможных последствиях неожиданного сообщения.
— Но как разыскать его в такой дали? — промолвил, наконец, доктор.
— Разумеется, нелегко, — ответил Бредежор. — Но уже сам по себе тот факт, что он существует и находится в определенной части земного шара, значительно упрощает дело. К тому же можно рассчитывать на благоприятный случай. Быть может, он останется до конца плавания на «Веге» и сам же, по приезде в Стокгольм, сообщит нам все, что нас так волнует. Но и в противном случае не исключена возможность, что рано или поздно нам удастся встретиться с ним. Благодаря экспедиции Норденшельда, рейсы на Новую Землю станут более частыми. Судовладельцы уже поговаривают о том, чтобы ежегодно посылать корабли в устье Енисея.
