Виктория Финли - Тайная история драгоценных камней
Впервые сообщения об этом опубликовали 27 февраля 1889 года, а уже на следующее утро возле банка, где раздавали бланки заявок, собралась небывалая толпа. Вот что писала газета «Файнэншл ньюз»: «Даже если бы переулок перед банком вдруг превратился в саму шахту, сцена, которую нам довелось наблюдать, и то не стала бы удивительнее. Люди напирали друг на друга так, что банковские служащие не могли протиснуться к дверям. Пришлось использовать приставную лестницу. Незабываемое зрелище — ведущие финансисты пробираются к себе в кабинеты через окна, как взломщики». «Таймс», ранее выступавшая с критикой самого соглашения об аренде, решила не публиковать никаких зарисовок. Правда, 1 марта появилась короткая заметка: «Фирма месье Оффена доводит до сведения, что несмотря на то, что накануне толпа, собравшаяся у банка, выбила витрину, с сегодняшнего дня работа возобновляется в обычном режиме».
За несколько минут акции стоимостью в один фунт поднялись в цене в четыре раза, и подписка на ценные бумаги была превышена в несколько раз. «Это напоминало игру на бирже, необычную для акций добывающих компаний», — ворчливо писал редактор нью-йоркского журнала «Инженерия и горное дело». Хотя ему и пришлось признать, что это благоприятно сказалось на акциях всех горнодобывающих предприятий Лондона, однако потом он не удержался и злорадно добавил: «Но если здесь есть шанс, что они заплатят, и немало, то среднестатистические компании определенно не заплатят никому и никогда».
Сначала все выглядело так, будто игра стоила свеч. Первое время дела в компании шли хорошо, учитывая резервный фонд в сто пятьдесят тысяч фунтов и оптимистический настрой акционеров. Но вскоре начались сложности. Оказалось, что доставить насосное оборудование по плохим дорогам куда сложнее, чем предполагали, рабочих найти трудно, система расчетов с местным населением никуда не годится, британская армия не в силах справиться с бандитами, и хотя в сухой сезон подводы добираются до Мандалая за три недели, в сезон дождей дороги непроходимы. А если вдруг начиналась эпидемия чумы рогатого скота (а это случалось регулярно), то Мандалай и вовсе оказывался отрезанным от всего остального мира на несколько месяцев.
Несмотря на все вышеозначенные проблемы, 1895 и 1896 годы оказались очень прибыльными: тогда нашли большое количество рубинов и в общей сложности компания заработала свыше двадцати тысяч рупий — четверть той суммы, что была уплачена за семь лет аренды. Однако на рубеже веков Огюст Вернейль изобрел способ выращивать синтетические рубины, и хотя натуральные камни были намного красивее, рынок пошатнулся. Все надежды на оживление рынка рухнули, когда разразилась Первая мировая война. Джордж Стритер писал: «Работы ограничили. А местные власти, к которым компания не испытывала особых симпатий, практически пропали из виду».
Сегодня и сам Могок практически пропал из виду. В 1947 году Бирма обрела независимость от Британии, и события следующих полутора десятилетий имели разрушительные последствия для бирманского народа в целом. В 1962 году генерал Не Вин, захвативший власть в результате военного переворота, установил в стране настоящую диктатуру. Генерал был большим ценителем драгоценных камней, и, по слухам, его супруга открыла ювелирный салон где-то в Италии, чтобы под шумок продавать там лучшие бирманские самоцветы, так что генерал был лично заинтересован в Могоке. Он запретил разработку недр частным образом, и район перешел под контроль правительства. Туда не допускались иностранцы, кроме китайских, непальских и индийских торговцев. В начале 1990-х, когда страна чуть приоткрылась внешнему миру, поездки в Могок все равно были запрещены, и даже сейчас иностранцам редко разрешают посещать эту территорию. По официальной версии, правительство просто боится, что в случае открытия Могока начнет процветать контрабанда, однако менее официальные источники предполагают, что в темных уголках этого места скрыты секреты, которые хочет сохранить правительство, включая принудительный труд, эксплуатацию детей и СПИД.
Мне хотелось узнать, остались ли хоть какие-то следы от той первой британской экспедиции и что происходит на рубиновых приисках сейчас. Задача казалась непосильной, пока я не поговорила с одним американским дилером. В результате было достигнуто соглашение, что в обмен на кругленькую сумму бирманские военные отвезут меня ненадолго в Могок, правда, в объезд «темных углов».
Моя личная экспедиция
Так вот и получилось, что в марте 2004 года я стояла в укромном уголке дорогого отеля в Рангуне, отсчитывая внушительную сумму наличными. Моим гидом назначили улыбающегося парня чуть за тридцать по имени Ян Нанг, который мечтал быть преподавателем философии, но вовремя обнаружил, что на зарплату двадцать долларов в месяц семью не прокормишь. Пока Ян Нанг пересчитывал стодолларовые купюры, мы договорились встретиться через два дня в Мандалае.
Мой визит совпал с проведением в Мьянме (так называется теперь Бирма) Ярмарки драгоценных камней, которая проходит два раза в год. Правительство устраивает аукцион, на котором распродает рубины, яшму и культивированный жемчуг. На это мероприятие пускают только по специальным приглашениям, но мне повезло. Когда я подошла к входу, охранник вдруг чихнул, да так сильно, что это прозвучало словно взрыв. Мы встретились глазами, оба рассмеялись, и он жестом пригласил меня войти.
Я вошла в большой зал, где за пластиковыми столиками сидели несколько сот человек, лениво отправляющих в рот орешки и листающих тонкие каталоги. Впереди на большом электронном табло то и дело вспыхивали цифры, извещавшие, какой лот продается и за сколько продан предыдущий, причем торги шли не в национальной валюте и не в долларах, а в евро, хотя большинство бирманцев евро никогда в жизни не видели. В 2003 году США ввели против Мьянмы экономические санкции. Циники утверждали, что в первые годы после введения запрета на все товары оттуда рынок драгоценностей его на себе не прочувствует, поскольку никто даже не заметит разницу между камнем, привезенным пять лет назад и пять месяцев назад, просто в Америке появится больше рубинов, якобы добытых в Таиланде. В отместку янки камни в Мьянме стали продавать за евро.
Оказавшись на аукционе, я надеялась увидеть в зале оживление, почувствовать атмосферу напряженного соперничества, однако меня ждало разочарование. Процесс проходил без огонька. Ведущий объявлял номер лота. На экран проецировалась фотография. Помощники в коричневых саронгах собирали листочки, на которых участники аукциона писали ставки. Затем ведущий бесцветным голосом спрашивал, будут ли еще ставки. После чего повторял свой вопрос таким тоном, что сразу становилось ясно: ему смертельно хочется домой. Хотя, может, страсти бушевали в сердцах участников аукциона? Интересно, господин По, который только что предложил девяносто три тысячи триста евро за лот начальной стоимостью в десять тысяч, испытал радость, узнав, что намного обошел конкурентов, или же расстроился, что опрометчиво назвал слишком уж высокую цену? Если он и обрадовался, то его радость явно не передалась соседям, многие из которых сладко спали, уткнувшись лицом в арахис. Трудно представить, что когда-то этот зал возбужденно гудел: на кону стоял камень весом почти в пятьсот карат, который чуть было не ускользнул из рук устроителей аукциона.
