Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая
Евнухи, мигранты из штата Тамилнад, не особо разбирались, чем разные политические движения отличаются друг от друга. Но все равно они очень хотели голосовать. Проблема состояла в том, что избирательные комиссии часто не принимали регистрационные документы, предоставляемые мигрантами и некоторыми ограниченными в правах меньшинствами. У Айши и ее мужа были карточки для голосования, а также идентификационные номера, позволяющие каждому из них голосовать дважды на одних выборах в разных округах. И в то же время у многих обитателей Аннавади, не являвшихся коренными жителями Махараштры, не было возможности даже один раз отдать свой голос. Например, Зеруниза и Карам давно получили временную регистрацию, но она не давала им избирательного права. Семь лет они пытались добиться его, но все тщетно.
Для обитателей Аннавади, не значившихся в списках комиссии, возможность отдать свой голос была важна вовсе не потому, что им так уж хотелось повлиять на политический расклад сил. Для них ключевым был сам момент, когда они опустят бюллетень в урну. В эти минуты обездоленные, живущие в антисанитарии, в криминальной среде, занятые на нелегальной работе люди почувствуют себя равными всем остальным гражданам страны.
Самый высокий из евнухов склонился перед Айшой, а затем упал к ее ногам.
– Учительница, – обратился к ней он. – Год назад мы подали свои регистрационные документы в округ, но до сих пор не получили избирательных карт. Мы вроде бы сделали все, что требовалось – и никаких результатов. Но скоро выборы. Не смогла бы ты подать наши бумаги еще раз, обратившись к нужным людям, чтобы нам дали право проголосовать?
Айша взяла со стола зеркальце.
Евнух кашлянул.
– Учительница! Ты сможешь нам помочь?
Манджу подняла бровь. Ее мать вела себя так, как будто бы евнухов вообще не было рядом. Она взяла тюбик с увлажняющим кремом и медленно стала наносить его на лицо. Потом она вытряхнула на ладони немного пудры и похлопала по щекам. Она явно собиралась куда-то уходить.
– Что она делает? Красится? – громким шепотом спросил один из евнухов у всех остальных. Но Айша его не слышала, она мысленно была уже где-то в другом месте.
Она больше не староста. С политикой покончено. К черту незарегистрированных евнухов и всех других жителей Аннавади. «Довольно с меня беготни и волнений из-за всех этих мелких делишек», – думала Айша. Ей наплевать, сядут ли Хусейны в тюрьму. Она не обратит внимания, если вдруг половина квартала вымрет от туберкулеза или дух Фатимы устанет праздно витать в своем любимом убежище и возьмется за чистку туалетов (которая, между прочим, им крайне необходима). Наверное, Айше придется еще некоторое время жить здесь. Но теперь она не принадлежит этому кругу. Она директор благотворительного фонда, образовательной организации с официальным регистрационным номером. Возможно, вскоре у нее будут даже зарубежные спонсоры. Айша теперь – респектабельная дама, живущая в стране больших возможностей. И, кстати, она опаздывает на свидание.
– Встретимся у автозаправки, – сказал ей по телефону мужчина. – И надень то розовое домашнее платье, которое мне так нравится.
Женщина с улыбкой зашла за кружевную занавеску и обмотала вокруг себя шелковое сари с изящным черно-белым рисунком. Она стала теперь другой и наденет то, что ей нравится.
Манджу с любопытством оглядела мать.
– Ты хорошо выглядишь. Этот наряд больше тебе идет, чем тот розовый.
– Да уж, хорошо, – мрачно буркнул один из евнухов, когда сияющая Айша шагнула из дому в темноту ночи.
Глава 17
Школа, больница, поле для крикета
В середине мая были объявлены результаты выборов. Жаждущей реформ элите не удалось переломить ситуацию. Большинство парламентариев были переизбраны и вновь сели в свои кресла. Прежний премьер-министр занял свой пост[106]. Обещания радикально изменить подходы к управлению страной, щедро раздававшиеся политиками до общенародного голосования, были благополучно забыты. Через несколько недель после оглашения итогов выборов на окраину Аннавади прибыли посланные властями аэропорта бульдозеры.
Стена с «Вечной красотой» была разрушена, а через два дня засыпали сточный пруд, рассадник тропической лихорадки и малярии. Образовавшуюся площадку старательно разровняли, видимо, готовили к строительству какого-то здания. В Аннавади люди утешали друг друга: «Ничего, нас пока не трогают, все работы ведутся вокруг квартала». Уничтожение трущоб на территории аэропорта пройдет в несколько этапов в течение нескольких лет, так что жители еще успеют собраться вместе, все обсудить и понять, что на программе по их переселению наживутся очень многие – далеко не одни лишь политики и предприниматели, скупавшие местные лачуги.
Тем временем дети с интересом следили за техникой, разравнивающей участок для будущей стройки. Они восхищенно смотрели, как у бывшего пруда ярко-желтые бульдозеры сдвигают скребками огромные кучи земли. На поверхности показался ценный мусор, остатки жизнедеятельности предыдущих поколений, пригодный для переработки: старый замшевый ботинок (некогда он был белым), ржавые болты и гайки, а также куски пластика и металла. Все это можно было пустить на утилизацию и что-то заработать.
Однажды субботним днем младшие дети Хусейнов вместе с дочерьми Фатимы и другим ребятами отправились поглядеть на работы в окрестностях Аннавади. Провожая взглядом мощные машины, они рассуждали о том, что возведут на этой территории:
– Школу, – сказал кто-то.
– Нет, я слышал, что здесь будет больница.
– Точнее, роддом.
– Да нет же, дурачина. Земля принадлежит аэропорту. Тут устроят стоянку такси, а может, сюда будут даже садиться самолеты.
– Для взлетной полосы маловато места. Нам тут построят площадку для игры в крикет.
Младшая дочь Фатимы прищурилась. Что-то сверкнуло в только что отваленном пласте земли. Она бросилась прямо навстречу бульдозеру, рискуя попасть под скребок.
– Назад! – крикнула ей проходящая мимо женщина. Но девочка потянулась к своей находке и отпрыгнула в сторону в последний момент: бульдозер чуть не сбил ее с ног. После того как он проехал, малышка присела и принялась копать. Какая удача: абсолютно целая тяжелая стальная кастрюля! Хина схватила ее и, поднимая клубы дорожной пыли босыми пятками, радостно понеслась в Аннавади.
За эту старую кастрюлю дадут как минимум пятнадцать рупий. Увидев девочку с ее трофеем, две женщины на майдане рассмеялись. Хоть кто-то в Аннавади выиграл от грядущей модернизации аэропорта. Дочь Фатимы держала свое сокровище высоко над головой, чтобы все друзья смотрели и завидовали.
