Записки об Индии - Клод Гюго
В “Путешествии в Азию”, критикуя Хюгеля, Гюго объяснял, как, по его мнению, должен был бы поступить начальник крупной французской военной экспедиции в Индии: “Нужно поставить корабль на рейде в Гоа или Маэ... Оттуда послать курьера к Набабу, чтобы договориться с ним об условиях нашей службы еще до высадки в его владениях. Надо добиться его согласия на оплату прибывших 500 солдат и офицеров, которые могут командовать 1000 или 1600 сипаями или топасами[14]. Этих последних можно нанять меньше чем за два месяца. Они совершенно необходимы как для обслуживания артиллерии, так и для несения караула и других военных обязанностей — вообще для черной работы, которую не станут выполнять европейцы в азиатских армиях. На оплату этих войск можно легко выторговать у Набаба 20 тыс. рупий ежемесячно”. Случайно ли, что командиры французских войск, явившихся вместе с Сюффреном на помощь Майсуру в марте 1782 г., получили от губернатора Иль-де-Франса именно такие инструкции и, прежде чем выступить против англичан, стали, к большому негодованию Хайдара Али, торговаться с ним об условиях оплаты французских войск и о том, какие английские территории в Индии должны отойти к французам после победы? Если здесь сказалось влияние идей Гюго, то оно в данном случае не привело ни к чему хорошему.
Между тем 30 августа 1778 г. Клод Гюго сочетался браком с Элеонорой Дольбель, которая была моложе его на 14 лет. Этой женитьбой Гюго укрепил свое социальное положение: согласно составленному рукой Клода Гюго черновику генеалогического древа, прадедом его жены по матери был Франсуа дю Буа, сеньер Буаны, а Дольбели в течение трех поколений занимали должность стольников (“офицеров стола его величества”). Жена принесла в приданое два имения в разных провинциях, а также на 2400 ливров белья, одежды и драгоценностей.
20 июня 1779 г. Клод Гюго получил чин подполковника колониальных войск. В сентябре того же года он по ходатайству своего покровителя, герцога де Лозена, стал кавалером военного Креста св. Людовика, который носили “на огненно-красной ленте на животе”. Теперь сын слуги стал именоваться “шевалье”. Вместе с орденом полагалась и денежная выплата в размере 600 ливров в год. Примерно к этому времени относится и сохранившийся акварельный миниатюрный портрет Гюго. У него крупные черты простолюдина, очень живой, острый взгляд, лицо волевое и умное. На нем расшитый военный мундир со стоячим воротником, золотые эполеты, ниже груди — орден в виде креста с зубцами, из-под полураскрытого мундира виднеются жилет и жабо. На голове — парик, который тогда носили военные, с одним рядом буклей вокруг головы.
В это время правительство Людовика решило поддержать войну американских колоний за независимость, чтобы отплатить Англии за поражения в предыдущих войнах. После отъезда большей части подготовленных колониальных войск во французские владения в различных частях света в лагере Сен-Мало оставалась только тысяча человек. Они и стали костяком французской армии, отправленной 17 апреля 1780 г. под началом графа Рошамбо на помощь Северо-Американским Штатам. С ними вместе поехал и Гюго. Он участвовал в нескольких сражениях и был лично знаком с Джорджем Вашингтоном: среди бумаг Гюго имеется приглашение на обед, посланное ему Вашингтоном. Впоследствии он ссылался на Джорджа Вашингтона и графа Рошамбо как на людей, могущих подтвердить сведения о его деятельности в Америке. За свое активное участие в войне в Северной Америке Гюго заслужил два раза официальное одобрение Людовика XVI. Результатом этого путешествия Гюго явились две рукописи: одна — о проделанных им вместе с Лафайетом кампаниях, названная “Дневник зимы 1781 — 1782 гг. в Хамптоне, Шарлотте и Др.”, и вторая, озаглавленная “О преимуществах, предоставленных Соединенными Штатами европейским торговцам во время борьбы за независимость”.
Возникает вопрос: почему ни одна из шести известных нам рукописей Клода Гюго не была опубликована? Ответ самый простой: вероятно, у Гюго не было средств на их издание.
Во Францию Гюго вернулся после окончания войны в Северной Америке 24 июня 1783 г., а 23 января 1784 г. он получил дополнительно ежегодную наградную сумму в 800 ливров. Тем временем колониальные войска были переименованы в Корпус военно-морских волонтеров для службы вне Франции, а в ноябре 1785 г. — в шестой полк гусаров Лозена. Клод Гюго продолжал служить там в чине подполковника вплоть до 1789 г.
К тому времени кризис и развал французской государственной системы стали совершенно явными. Реакция все больше забирала власть в стране. Придворные реакционные круги вынудили Людовика XVI еще в 1780 г. издать ордонанс, по которому недворяне не могли получать офицерские чины в армии и флоте. Гюго это не касалось: он к тому времени был уже подполковником и имел сильного покровителя. Однако обстановка вокруг него становилась неприятной, и Гюго, прослужив свыше 30 лет в армии, подал в отставку. Его отставка была принята 14 марта 1789 г., и ему была назначена пенсия 3400 ливров в год, причем в эту сумму входили и все ранее назначенные ему наградные выплаты.
Современный американский писатель С. В. Бенет (1898 — 1943) написал рассказ “Похоронный звон” (“The Curfew Tolls”), иллюстрирующий следующую мысль: “Предположите гения, рожденного в обстоятельствах, которые делают развитие его способностей невозможным”. В этом рассказе Бенет проследил, какова была бы судьба Наполеона, родись он не в 1769-м, а в 1737 г. У него почти не было бы военного опыта. Этот воображаемый Наполеон прибыл капитаном в Индию “как раз вовремя, чтобы попасть к падению Пондишери”, и оставался в плену у англичан до окончания Семилетней войны. С большим трудом он добился того, что Шуазёль его выслушал, но ничего из этого не вышло. Он хотел участвовать в войне в Северной Америке: “Но кого они послали? Лафайета, Рошамбо, де Грасса — дворянских отпрысков”. В результате за плечами у этого вымышленного Наполеона только много лет гарнизонной службы. Он умирает в 1789 г., прожив столько же, сколько реальный Наполеон, желчным, разочарованным человеком, в чине майора артиллерии.
История реального Клода Гюго, родившегося в 1741 г. младшего современника бенетовского Наполеона, показывает, что перенятое Бенетом у историков представление о невозможности для человека незнатного происхождения выдвинуться во Франции при старом режиме и проявить себя на военном поприще является несколько упрощенным.
