Аркадий Фидлер - Горячее селение Амбинанитело
— Вот так сюрприз! — восклицаю я. — Почему так внезапно?
Марово отвечает, что у него страшно болит голова, что в Мароанцетре у него беременная жена, что заболели дети, что ночью ему приснился тесть и звал его и он должен пойти к тестю…
Разумеется, я не соглашаюсь. Кречмер что есть духу мчится к учителю Рамасо и вскоре возвращается с ним. Учитель взывает к совести повара, и это дает желаемые результаты. Марово, все еще с мрачным лицом, соглашается остаться и работать дальше. Для поднятия духа я прибавил ему жалованье.
Теперь туча рассеялась. Только с лица Марово долго не сходила упрямая забота, и на следующий день наше меню уже не отличалось ни вкусом, ни разнообразием, ни изобретательностью.
— Так что означает в конце концов мпакафу? — спрашиваю учителя.
— Не тревожьтесь! — утешает Рамасо. — Это нехорошее слово. Означает — пожиратель сердец.
— Звучит очень романтично!
— Романтично только в вашем европейском понимании. Здесь это воспринимается буквально. Пожиратель сердец — это значит белый колдун, который действительно вырывает сердца и поедает их.
КРОТКИЙ, СТРАШНЫЙ ДЕМОН
В Амбинанитело мы познакомились с особым миром духов; жители деревни неосмотрительно разместили их повсюду вокруг и тем самым причинили себе немало хлопот.
Всевозможные духи в общем-то не отличаются привлекательностью. Они обитают в животных, деревьях, скалах, в дебрях лесов, но больше всего их кружится в воздухе. Главным образом это духи предков. Настроение у них весьма изменчивое, к людям они редко относятся с приязнью, чаще враждебно; но с ними можно поговорить и поторговаться. Казалось бы, жизнь коричневых людей, питающихся рисом, молоком кокосовых пальм и блеском солнечных лучей, должна быть простой и беззаботной. Нет! Жизнь их сложна, запутана и много трудней, чем жизнь белых людей.
Вот хамелеон. Честнейшее создание в мире. Святая душа, невозможнейший растяпа, невинный пожиратель мушек. Он родственник ящериц, но куда ему до их проворства! Словно в жилах его течет не кровь, а столярный клей: передвигается он медленнее, чем муха, завязшая в меду. Испанская пословица гласит: замеченный хамелеон считается погибшим. Удирать он не умеет. И все же природа снабдила это беспомощное создание самыми необходимыми для жизни органами, чтобы оно не вымерло без остатка. В вознаграждение за малоподвижные лапы хамелеон получил весьма длинный язык, которым он ловит насекомых, не приближаясь к ним. Если насекомые не садятся поблизости, хамелеон постыдно голодает или предпринимает утомительное путешествие на соседнюю ветку. Что и говорить, хлеб достается ему тяжело.
У хамелеона вкусное мясо, поэтому у него много врагов. Он вынужден приспосабливаться к окружающей природе. Цвет кожи у него преимущественно зеленоватый. Всем известно: хамелеон меняет цвет; иногда он это делает для того, чтобы надежнее укрыться, но чаще, чтобы выразить свои чувства. Хамелеон чувствует, как художник, и настроения свои передает расцветками собственной кожи.
Беспомощность любит облекаться в личину храбрости, и у хамелеона тоже вид грозный и воинственный. Такое впечатление производит его огромная голова с громадным ртом, который скорей напоминает пасть прожорливой бестии. На голове у него расположены какие-то странные шлемы, фантастические колпаки, торчат шишки, похожие на рога, — все это для устрашения врагов. Однако хищные птицы вскоре обнаружили весь обман и смеются над пугалом. Но страх совсем неожиданно обуял другие существа — людей.
В лесах, окружающих Амбинанитело, живет рантутру. Этот хамелеон, говорят, не больше обычных мадагаскарских хамелеонов, но обладает он якобы страшной, сверхъестественной силой. Демон, вселившийся в рантутру, убивает все живые существа, неосторожно приблизившиеся к его укрытию. С необоримой силой притягивает он летящих в воздухе птиц и пожирает их; заблудившиеся в лесной глуши звери не могут противостоять его могуществу и сами попадают в пасть. Горе человеку, очутившемуся вблизи рантутру! Тайная сила притянет и умертвит его. Рантутру никогда не трогается с места, но нагроможденные под деревом кости его жертв обнаруживают мрачное обиталище.
Вера в рантутру так сильна, что приобрела реальные формы и живет в Амбинанитело, как живут дети и взрослые, как стоят их хижины, как растут бананы, как течет река Антанамбалана. Тропинки, по которым люди пробираются в глубь леса, далеко обходят опасные места. Влияние рантутру проникло даже в селение и навлекло беду на несчастного жителя Амбинанитело — Бетрару.
Мадагаскар — родина более тридцати видов хамелеонов, и путешественник рано или поздно наткнется на эти чудища. Мой хамелеон — великан. Длина его вместе с хвостом около полуметра. Украшают его два ряда светлых пятен на боках, а на носу у него два смешных продолговатых отростка. Я привез его с собой из Мароанцетры и уже в пути полюбил это тихое, несмелое, кроткое животное. Он был хорошим попутчиком.
Земли он не выносит. Когда я положил его на песок, он попытался убежать
— помчался со скоростью улитки, пока не достиг куста, затем вскарабкался на ветку и вот уже много дней терпеливо не трогается с места. Когда я перестаю писать и отрываю взгляд от бумаги, глаза наши встречаются, вернее оба моих глаза с его одним; второй глаз независимо от первого самостоятельно обозревает окрестность, с грустью созерцая пляску слишком далеко находящихся насекомых.
Хочу проникнуть в ощущения жителей Амбинанитело, хочу почувствовать их ужас. Не получается: слишком крепко сидит во мне естествоиспытатель. Не вижу в хамелеоне демона рантутру, не хватает фантазии. Пожалуйста, я могу представить, что предком его мог быть какой-нибудь гигантский ихтиозавр; но мой теперешний хамелеон всего лишь горбатый растяпа, которого можно только пожалеть. Он смирный, удивительно дряхлый, полуокаменевший, может быть даже страдающий и голодный — все, что хотите, но только не страшный.
Как-то утром наступил важный момент: перед хамелеоном уселась муха. Я напряг все внимание и преисполнился доброжелательностью до такой степени, что даже сердце заколотилось. Муха все еще сидит, но хамелеон медлит. Забыл, что ли, сонная тетеря, что у него язык во рту?
Нет, не забыл! Вдруг, точно молния, выскакивает из пасти длинная розовая глиста и так же молниеносно прячется. В мгновение ока мухи не стало: липкий язык уволок ее в пропасть.
Удивительная, непостижимая ловкость! И любопытно, хамелеон продолжал так же неподвижно сидеть, как и сидел. Ничем, ни движением век, ни судорожным глотком он не выдал своего успеха, не проявил интереса к мушиной драме.
