Жюль Верн - Великолепное Ориноко
— Суровый человек этот француз, — заметил он сидевшему около него Варинасу.
— Солдат, одно слово! — ответил сторонник Гуавьяре.
Очевидно, костюм старого унтер-офицера был настолько близок к военному покрою, что ошибиться было трудно.
Приготовляясь к завтраку, сержант Мартьяль выпил стаканчик своего анизадо, особой водки, сделанной из сахарного тростника и аниса. Но Жан, который не питал склонности к крепким напиткам, не нуждался в этом искусственном средстве для возбуждения аппетита. Он занял место рядом со своим дядюшкой в конце стола; лицо ворчуна было так сурово, что рядом с ними никто не сел.
Что касается географов, то они сели в центре стола, и общий разговор, естественно, сосредоточился около них, так как пассажиры знали цель их путешествия и с интересом прислушивались к тому, что они говорили; не мог и Мартьяль протестовать против того, чтобы его племянник прислушивался к общей беседе.
Стол был разнообразный, но посредственный. К этому не следует относиться строго на оринокских пароходах, тем более что во время плавания по верхнему течению реки всякий был бы рад и бифштексам, похожим на каучук, и рагу с желтым соусом, и яйцам, и жесткой дичи. В качестве фруктов подавались в изобилии бананы как в свежем виде, так и в виде варенья. Хлеб?.. Да, он был довольно вкусный, но, конечно, маисовый. Вино?.. Оно было и дорогое, и неважное. Таков оказался этот завтрак, который, впрочем, съеден был очень скоро.
После полудня «Симон Боливар» миновал остров Бернавель. В этом месте Ориноко усеяно островами и островками, и заднее колесо парохода должно было работать изо всех сил, чтобы преодолеть силу течения. Впрочем, опасности натолкнуться на берег не было, так как капитан парохода оказался довольно искусным лоцманом.
Левый берег реки был изрезан многочисленными бухтами с крутыми лесистыми берегами, особенно за Альмаценом — маленькой деревушкой с тремя десятками жителей, совершенно такой же, какой видел ее восемь лет назад Шаффаньон. То тут, то там в реку впадали маленькие притоки: Бари, Лима. У их устьев купами стояли громадные деревья — капаиферы, из которых добывается дорогое масло, и особые местные пальмы. Со всех сторон виднелись стада обезьян; съедобное мясо их, конечно, было не хуже тех подошв — бифштексов, которые подавались за завтраком и которые опять должны были появиться за столом к обеду.
Трудность навигации по Ориноко заключается не только в островах. Здесь можно также встретить в самом фарватере опасные рифы. Однако «Симон Боливар» благополучно миновал все опасности и вечером, пройдя около 100–120 километров, пристал у деревни Монтако.
Здесь стоянка должна была продлиться до следующего утра, так как было бы неблагоразумно пускаться в дальнейший путь в облачную й безлунную ночь.
В девять часов сержант Мартьяль решил, что пора ложиться спать, и Жан не стал возражать дядюшке.
Оба они направились в свои каюты, расположенные на корме во втором этаже. Каждая из этих кают имела по одной простой деревянной койке с легким одеялом и тоненьким матрацем, вполне достаточным в этой тропической полосе.
Юноша тотчас разделся и лег в свою койку, которую Мартьяль завесил кисейным пологом — необходимой защитой от назойливых насекомых Ориноко. Сержант не мог допустить, чтобы хоть одно из этих насекомых осмелилось тревожить его племянника. Что касается его самого, то он мало заботился о себе: его кожа была достаточно толста, чтобы предохранить от укусов, да и вообще, он никому бы не дал себя в обиду.
Под защитой кисеи Жан не проснулся до самого утра, хотя над пологом всю ночь стоял стон от кружившихся над ним насекомых.
На другой день, рано утром, «Симон Боливар», в топках которого все время поддерживался огонь, опять двинулся в путь, пополнив свой запас топлива из прибрежных лесов.
Пароход остановился на ночь в одной из двух бухт, находящихся слева и справа от деревни Монтако. Как только он вышел из нее, красивая группа домиков деревни — этого важного тогда пункта — скрылась из виду за крутым поворотом реки.
В течение этого дня пароход миновал поселок Санта-Круц, состоящий всего из 20 хижин и находящийся на левом берегу Ориноко, затем остров Гуанорес, где когда-то была резиденция миссионеров, наконец, остров Муэрто.
Несколько раз привилось проходить узкими местами реки. Но эти препятствия, которые доставили бы много хлопот гребным или парусным судам, от «Симона Боливара» требовали небольших усилий: всего только некоторого излишка топлива, который заставил огромное колесо сильнее бить воду широкими лопастями. Таким образом, были без особой задержки пройдены три или четыре протока и даже так называемая «Пасть Ада», которую Жан указал несколько ниже по течению.
— Однако, — сказал Мартьяль, — указания книжонки этого француза вполне сходятся с тем, что мы видим с палубы «Симона Боливара».
— Да, дядюшка! Но мы в двадцать четыре часа пробегаем на пароходе столько, сколько этот француз проходил в свое время в три-четыре дня. Правда, когда мы сменим пароход на лодки в среднем течении Ориноко, мы будем двигаться так же медленно, как и он. Впрочем, не все ли это равно! Главное — это прибыть в Сан-Фернандо, где я надеюсь получить более точные справки.
— Конечно, тем более что не мог же полковник пройти этими местами, не оставив никаких следов! В конце концов, мы узнаем же, наконец, где он раскинул свою палатку. Ах! Когда мы будем с ним… когда ты бросишься к нему в объятия… когда он узнает…
— …что я твой племянник… твой племянник! — повторил юноша, который постоянно боялся какой-нибудь неосторожности своего нареченого дядюшки.
Вечером «Симон Боливар» остановился около холма, на котором живописно раскинут город Мапир.
Мигуэль, Фелипе и Варинас, пользуясь наступающими сумерками, захотели посетить этот довольно важный пункт, находящийся на левом берегу реки. Жану тоже хотелось отправиться с ними; но сержант Мартьяль объявил, что неприлично оставлять пароход, и Жан должен был послушаться его.
Что касается трех членов Географического общества, то они не пожалели о своей прогулке. С вершины холма им открылся чудесный вид на реку как вверх, так и вниз по течению, на север, где виднелись льяносы, окаймленные ярко-зеленым поясом леса, — эти обширнейшие равнины, на которых индейцы пасут своих мулов, лошадей и ослов.
В девять часов все пассажиры уже спали в каютах, приняв предварительно меры против комаров.
Следующий день прошел при проливном дожде. Никто не мог выйти на палубу. Сержант Мартьяль и юноша проводили эти длинные часы в задней гостиной, где расположились также Мигуэль, Варинас и Фелипе. Трудно было бы при этих условиях не ознакомиться с вопросом «Атабапо-Гуавьяре-Ориноко», потому что географы только о нем и говорили. В разговор вмешались и некоторые из пассажиров, примыкая то к одному, то к другому ученому, хотя с уверенностью можно было сказать, что ни один из этих любопытных не отправится в Сан-Фернандо, чтобы лично разрешить этот вопрос.
