Жанна Голубицкая - Планета в косметичке

Тем временем сестрица моего мужа, которой про Панаму было неинтересно, сосредоточенно накачивалась ромом, размышляя о чем-то своем. Ее послушный муж скакал вокруг и только приговаривал: «Ну, не сердись, Верусик! Скушай что-нибудь, Верусик!» У ее мужа был только один недостаток — он был весьма недурен собою, что периодически провоцировало Верочкину ревность. И когда самолет снова взлетел, стало понятно: наша Вера умудрилась в чем-то заподозрить своего красавца и… передумала лететь на Кубу! Сказано — сделано. А Верочка, надо отметить, женщина нехрупкая. И вот она, на весь салон рассказав благоверному все, что о нем думает, в пылу страстей направилась прямиком в кабину пилотов. Где, судя по всему, потребовала немедленно вернуть ее на родину. Вместе с самолетом, разумеется. Потому что спустя минуту после явления нашей попутчицы в кабину экипажа оттуда раздались эмоциональные испанские возгласы типа «Caramba!» («Черт!»), стюардессы забегали туда-сюда уже без тележек с ромом, а по салону пронесся шепот, что на борту террористка. А еще через минуту Верусик победоносно появилась в проходе, буквально неся за шкирку мужчинку в форме кубинской авиации. Судя по тому, что наш самолет продолжал лететь, это был все-таки не командир корабля, а кто-то из его помощников — и симпатичный, к слову сказать. Удерживая своего заложника на весу, Верочка выдвинула ультиматум: или она разворачивает самолет назад в Россию, или из него прямо сейчас высаживают ее кобеля-мужа! «Муж-кобель», к его чести, в этот момент уже сладко посапывал на своем месте, не догадываясь, что уже совсем скоро его выставят вон из самолета. И хорошо, если с парашютом. А мой супруг спрятался за свежим номером «Плейбоя» и оттуда ворчал, что «сестрица и в детстве все вопросы решала путем шантажа».

И тут великий кубинский народ в лице его части, задействованной в гражданских перевозках, очень красноречиво продемонстрировал свою хотя и свободолюбивую, но терпеливую и неагрессивную сущность. Поняв, что никакие laspalabras (слова) ни в состоянии убедить основательно подогретую русскую сеньору, экипаж очень ловко и находчиво перевел «ромовую революцию» Верусика в бархатное русло. Террористке был выделен в личное и неограниченное пользование симпатичный кубинский капитан, бутылка отменного «Гавана-клаб» и эксклюзивное разрешение курить на борту. После чего парочка удалилась на переговоры в служебное помещение. И, очевидно, во время этого саммита на высоте кубинская сторона оказалась действительно на высоте. Потому что, когда, спустя несколько часов, объявили посадку в Гаване, Верочка успела выспаться и проснуться абсолютно довольной жизнью. Она даже смирилась с наличием в салоне своего спящего «кобеля». И уже заранее полюбила Кубу.

Из аэропорта мы ехали вдоль прибрежной полосы. Там и сям виднелись нефтяные вышки, а на набережной — танцующие с голыми торсами парни. На асфальте перед ними стояли старенькие кассетные магнитофоны, из которых лились зажигательные латинские ритмы. Парни танцевали что-то типа ча-ча-ча, и грациозная пластика их бедер невольно будоражила первобытные инстинкты. Хорошенькие кубинки сидели на парапете, болтая ногами, смотрели на танцоров, улыбались и ели мороженое.

— Видела, какие тут амигос? — обратилась я к Верусику. — Ты поняла, куда мы пойдем, когда пойдем в Музей изящных искусств?

— Я не люблю изящные искусства, — мрачно отозвалась Верусик, не уловив юмора. — Я в Парк орхидей пойду, я в путеводителе читала, что он тут есть. И мой муж пойдет со мной, а кубинки эти совсем мне не нравятся!

Однако я заметила, как мой благоверный за спиной Верусика ободряюще подмигнул свояку. И поняла: они ни за что не уедут из Гаваны, не попробовав на вкус кубинок. Иначе как они потом будут смотреть в глаза своим собратьям по полу на родине? И что будут отвечать на смачные вопросы типа: «Ну и как они? А, правда ли, что кубинские женщины?..», ну и так далее.

А побег «налево» нашим мужчинам невольно облегчила сама же строгая Верочка.

Гавана встретила нас довольно обшарпанными, но очень симпатичными старинными домами, с рекламными щитами уже хорошо знакомого нам «Гавана-клаб» на стенах и веревками с сушащимся бельем между ними. По улицам сновал странный и разношерстный транспорт: наши допотопные «копейки» и американские раритеты невероятной длины и расцветок, словно из гангстерских боевиков времен американской Великой Депрессии, катились бок о бок с мотороллерами, велорикшами и лошадиными повозками. В свой отель мы прибыли на «понтиаке» времен Второй мировой войны цвета «розовый фламинго». Гостиница внятно напомнила о Совке: у входа грудились местные фарцовщики, жадно пытающиеся заглянуть внутрь, в сытое капиталистическое лоно отеля и нашего багажа. И если бы на всех без исключения местных лицах не сверкала радостная белоснежная улыбка, а прямо за стеклянной стеной холла не плескался бы ультрамариновый океан, можно было бы вспомнить Москву 70-х, впадающую в экстаз от импортного фантика.

А в холле живописно расположились на диванчиках гаванские путаны. Нарядные, в ярких цветастых платьях, и действительно очень красивые, они своим видом и позами вызывали в памяти сцены из латиноамериканских сериалов: серия 333, донна Клара ожидает донну Марию в гостиной своей родственницы донны Карлиты. Вот эти-то красавицы и заставили Верусика убедить всех нас скорее побросать вещи и покинуть отель. Она еще не знала, что на гаванских улицах девушки еще красивее.

Мы, не спеша, отправились гулять, благо наш отель находился в самом центре города. Осмотрели гаванский Капитолий (кстати, абсолютный близнец вашингтонского!), прогулялись по Малекону — центральной набережной Гаваны и наткнулись на сувенирные ряды. Это было как раз на одной из старинных гаванских площадей: на ней, под томную румбу, исполняемую уличным оркестриком, эротично вертели попами аппетитные креолки в национальных нарядах. И наши мужчины очень заметно косили на них лиловым глазом. И тут Верочке захотелось прикупить сувениров, а мне пришлось ей помогать, так как она не понимала по-английски. Расспрашивая продавцов, я сама вошла в раж и принялась подметать симпатичные безделушки… Когда мы очнулись, наших мужчин уже рядом не было.

Мы возвратились в отель. И до поздней ночи честно ожидали своих благоверных в баре. Потом разошлись по номерам. Еще через час созвонились и обсудили — не могло ли чего случиться и не надо ли звонить в полицию? Потом решили, что не могло. Скорее всего, наши милые живы и здоровы, и следует предполагать худшее — они нам изменяют. На этой высокой ноте мы пожелали друг другу спокойной ночи и распрощались. Но, как выяснилось, ненадолго.