Елена Чекулаева - Блистательный Париж. История. Легенды. Предания

Жан Батист Мольер основывает жанр «высокой комедии». В его пьесах действуют современные герои. Но ориентируется он на Плавта и Теренция, часто обращаясь к их сюжетам, персонажам, как бы перекидывая мостик из далекого прошлого в современную жизнь. Мольер утверждал тем самым бессмертие многих нравственных проблем.

Корнель и Расин, и тем более Мольер были не только драматургами, создателями обширного репертуара французской сцены. Каждый из них был тесно связан с тем или иным театром, с актерами, участвовал в живом театральном процессе. Они были воистину великими «учителями сцены». Их усилиями создавался новый театр, который потребовал от актеров нового характера на сцене, от театральных художников (или, как тогда говорили, машинистов сцены) — нового принципа организации сценического пространства, нового типа оформления. Так во Франции XVII века появляется классический театр, оказавший огромное влияние не только на дальнейшее развитие французской сцены, но и на театральное искусство всех стран Европы, в том числе и России.

Но к концу XVII столетия французская сцена переживает творческий кризис. Старый Корнель уже давно не принимает участия в деятельности Театра Маре. После скандального провала «Федры» в 1677 году Бургундский Отель, навсегда порвав с профессиональным театром, покинул Расин. А несколько раньше — в 1673 году — умирает Мольер. Бургундский Отель пытается сохранить независимость и продолжает работу. Театр Маре и театр, еще недавно возглавляемый Мольером, а ныне руководимый его любимым учеником Лагранжем и вдовой Армандой, объединились в один театр, названный по имени своего месторасположения Театром Генего.

Не все складывалось просто. Классический театр публика явно отвергала. Был случай, когда на одной из классических пьес сильно заскучавшая публика внезапно оживилась, увидев непристойный жест, который от досады сделал один из актеров.

Театрам пришлось вернуться к прошлым жанрам развлекательного характера. Некоторые актеры опустились даже до непристойностей, что особо веселило публику.

Финансовая зависимость от зрителей оказалась сильнее высокого искусства. Актеры, забывая заветы своих гениальных учителей, пытались привлечь внимание публики с помощью дешевых сценических эффектов, иной раз напоминавших памятные многим выступления Монфлери или прославленных фарсеров 1620-х годов. Все это не могло не вызывать тревоги у Людовика XIV и его просвещенного окружения. Поэтому и возникла мысль о создании нового театра, который сумел бы воспользоваться пожалованными ему привилегиями и вернул бы на сцену великие творения Корнеля, Расина и Мольера, а также способ игры и характер сценического оформления, которые соответствовали бы заветам великих «учителей сцены».

25 августа 1680 года состоялся первый спектакль Комеди Франсез, объединившей труппы Бургундского Отеля и Театра Генего. Были показаны «Федра» Расина и «Орлеанские кареты» Ла Шапелля. Далеко не все актеры этих театров вошли в состав труппы Королевского театра — лишь самые лучшие, лишь те, кто усвоил уроки Корнеля, Расина, Мольера и мог не только ими воспользоваться, но и передать следующим поколениям актеров. Не случайно и Мари Шанмеле — ученица Расина, и Мишель Барон — ученик Мольера, и некоторые другие стали впоследствии учителями прославленных французских актеров XVIII века.

Организационные принципы, положенные в основу театра Комеди Франсез при его создании, в основном сохраняются и в наше время. Это относится к системе паев (актеры-сосьетеры), к актерам, находящимся на иждивении театра (актеры-пансионеры), к тому, что если прежде театр получал дотацию от короля, то теперь он продолжает ее получать от государства.

В 1686 году сицилиец Прокопио открыл первое парижское кафе, назвав его своим именем, которое для удобства укоротил до скромного «Прокопа». Укрепленная на его стене мемориальная доска именует его «самым старым кафе в мире». Это шикарное кафе на улице Ансен-Комеди у театра «Одеон» снизу доверху пропитано ароматами кофе. Во Франции первым ввел в употребление кофе в 1669 году турецкий посланник при дворе Людовика XIV Солиман Ага. Иноземный напиток постепенно покинул салоны аристократов и завоевал остальную часть населения.

С самого начала кафе являлось своеобразным философским клубом. Вольтер выпивал здесь по 40 чашек крепкого кофе в день, обдумывая своего «Кандида». За рюмкой кальвадоса развивали революционные идеи завсегдатаи «Прокопа» Ж.Ж. Дантон, Ж.П. Марат и М. Робеспьер.

В «Персидских письмах» Ш.Л. Монтескье писал, что в некоторых кофейнях приготовляют кофей таким способом, что он прибавляет ума тем, кто его пьет; «по крайней мере, всякий выходящий оттуда считает, что стад куда умнее, чем был при входе».

Все великие завсегдатаи «Прокопа» по-прежнему здесь — на портретах, украшающих его стены. Кофе все так же ароматен, торт «Наполеон» необыкновенно вкусен, а счет за него будет поистине императорским.

Рассказывают, что в кафе «Прокоп» Наполеон, еще не ставший Бонапартом, вынужден был заложить свою пока еще не знаменитую шляпу.

Частыми гостями были Томас Джефферсон и Бенджамин Франклин. Здесь вечером 27 апреля 1784 года в ожидании бессмертия или провала сидел Пьер Бомарше во время премьеры «Женитьбы Фигаро».

Почин сицилийца быстро прижился в Париже. Через сто с небольшим лет после открытия «Прокопа» накануне Французской революции в Париже уже насчитывалось тысяча сто кафе, а в 1869 году — четыре тысячи. Пик приходится на период между двумя мировыми войнами, когда число кафе перевалило за семь тысяч. Об их популярности можно судить по тому, что в старину большинство их, как и сегодня, располагалось в районе бульваров. Три тысячи кафе на бульварах старого, на самом деле не очень большого города — это значит, что каждая вторая дверь вела в кафе. Шло время, менялся Париж, и вместе с ним менялся облик и география популярных заведений.

Секрет, почему пик «кафейной» культуры приходится на 1910—1920-е годы, когда в моду вошли монмартрские кафе, довольно прост. Дело в том, что отопительная система парижских домов заставляла в зимнее время даже скандинавов страдать от холода. Чем беднее был человек, тем чаше он ходил в кафе и дольше сидел там. Еда, говорят, в них всегда была скверной, но кофе и тепло скрашивали жизнь. Весь мир проходил мимо, и мир этот можно было рассматривать, спокойно размешивая в стакане кофе с молоком. Было тесно, накурено, но от громадной чугунной печки, стоявшей посреди зала, веяло теплом.

В истории живописи мансарды занимают почетное романтическое место. Мансарда — это чердак, что в переводе на человеческий язык означает жизнь под раскаленной крышей летом, под протекающей — весной и осенью и на чудовищном сквозняке и холоде — зимой. Что же удивляться необычайной популярности «кофе с молоком» и гимну чугунной печке?!